— Можно, почему нельзя. Только что говорить-то? Я второй раз видел её, первый раз с мужем приходила, они сигареты покупали, а теперь одна пришла…. Ну, брат молодой, сразу понравилась, заговаривать с ней стал… У него спросите лучше.
— Значит, её тоже забрали, — сомкнул прямые брови над переносицей Чурилин. — Вместе с вами? Я правильно вас понял?
— Все бабки на неё кричать стали: проститутка, мол, раз с нами разговаривает… А мы что, не люди, почему с нами девочке молодой поговорить нельзя?
— Так её забрали с вами вместе или нет, я так и не понял, — нахмурился Чурилин.
— С нами, да… — закивал Гасан. — В один «газик» всех затолкали. Она плакала, когда её обзывать начали, просила отпустить, кричала, муж будет искать.
— Минуточку, минуточку… — Чурилин сейчас испытывал знакомое, до мурашек по спине, чувство, которое возникало всякий раз, когда интуиция ему подсказывала: он ухватился за верное звено. В протоколе о задержании никакая девушка не значилась. — Давайте всё по порядку. Её с вами взяли, так?
— Точно так, гражданин начальник.
— Если вы внимательно читали вашу повестку, — поморщился Чурилин, — то могли там прочитать, как меня зовут: Виктор Петрович меня зовут, если запамятовали…
— Очень приятно. — Гасан приподнялся со стула, учтиво склонив голову.
— Итак, взяли вас вместе с ней. А отпустили — тоже вместе?
Гасан развёл руками, помотал головой:
— Давно было, сейчас не помню, да… Брат, наверно, помнит, он на неё глаз положил, молодой, что тут поделаешь… Помню, как её забирали. Я им кричу: люди вы или не люди? Её-то за что?
Говорливость азербайджанца объяснялась чувством облегчения, которое он теперь испытывал, как только понял, что вызов следователя ему, пожалуй, ничем серьезным не грозит. Поэтому Виктор Петрович рассеянно его слушал, не прерывая.
Почему задержание этой девушки не было занесено в протокол? Если, конечно, Гасан Исмаилов ничего не путает или не придумал мифическую девицу для отвода глаз… Но, вообще-то говоря, на это не похоже.
Между тем, если девушка была на самом деле, это кое-что сразу объясняет в поведении милиционеров. В частности, в поведении Баранова… И Артикулова, кстати говоря, если судить по их телефонному разговору.
Не факт, конечно, далеко не факт. Еще и еще раз все надо проверить, прежде чем вернуться к протоколу допроса Баранова.
— Позовите брата, — сказал Чурилин Исмаилову. — Нет, лучше я сам…
Тут следовало быть осторожным. Чего доброго, скажет брату на своем языке нечто вроде пароля, типа: прокурор, мол, проглотил наживку, поверил в существование этой девицы.
— Предупреждаю, при мне говорить только на русском языке, — сказал Виктор Петрович, как только младший Исмаилов перешагнул порог кабинета.
— Он плохо понимает по-русски, — сказал старший брат.
Начинается, подумал Виктор Петрович. Потом им одновременно захочется в туалет.
— Ничего, постараюсь объяснить, — непреклонно сказал Виктор Петрович и протёр повлажневшие очки. — А вы мне поможете, но только на русском языке. Если, конечно, хотите, чтобы с вас сняли подозрение.
Виктор Петрович указал Мешади на свободный стул, потом подошел вплотную. Тот смотрел снизу не мигая.
Такому красавцу с томными глазами должны нравиться русские девушки, подумал Чурилин. И он им тоже. И наверно, их у него было немало… Но попробуем.
— Мешади, ты помнишь русскую девушку, которую милиционеры забрали с вами вместе возле метро?
— Да, помню, её звали Лена, — с готовностью кивнул Мешади.
А он не так плохо говорит по-русски, подумал Чурилин. И ни разу не взглянул на старшего брата, прежде чем ответить, что было бы вполне естественно, если бы оба старались обмануть следствие.
— А отпустили её тоже вместе с вами?
— Нет… — Он неуверенно пожал плечами и только теперь посмотрел на брата. — Разве её с нами отпустили? Я думал, она раньше ушла.
— А что, красивая девушка, да? — спросил Чурилин.
— Да, очень, — заулыбался Мешади, хотя глаза оставались неподвижными.
Между прочим, парнишка наверняка колется, подумал Виктор Петрович, или курит всякую дрянь… О Господи. Такие молодые, а что с собой делают!
— Больше вы её нигде не встречали?
— Нет… — сказал Мешади и снова посмотрел на брата. — Она же не в Москве живёт. Говорила, муж поехал на вокзал за билетами. Они должны были уехать…
— А не сказала — куда?
— Нет, не сказала, — почти одновременно и с сожалением ответили братья Исмаиловы.
— Значит, зовут её Лена… — констатировал Чурилин. — А где хоть жила, не говорила? Или у кого остановилась?
— Рядом где-то, — пожал плечами Гасан. — Первый раз ко мне с мужем, а потом одна за сигаретами приходила…
Не густо, уныло подумал Чурилин. Хотя, если они оформляли в то время и в том районе временную регистрацию, найти их в принципе можно…
— Вы могли бы её описать?
Мешади даже зажмурился, предвкушая удовольствие восстанавливать образ девушки в своем воображении.
— Она такая… изящная, стройная… как кипарис.
Чурилин и Исмаилов-старший невольно переглянулись, заулыбавшись.
— …кожа белая-белая, а когда смущается — розовеет, — продолжал Мешали.
— Словом, я понял так: вы смогли бы её узнать, если бы встретили, — сказал Виктор Петрович.
— Больше мы её не видели, — вздохнул Гасан не без сожаления. — Такую видно издалека.
— Уехала, да… — сокрушенно вздохнул и романтичный Мешади.
— Ладно, — подвел итог Виктор Петрович. — Свободны… Вот ваши повестки, я их уже подписал.
Оставшись один, он какое-то время неподвижно сидел, глядя перед собой и упершись руками в стол.
Кое-что складывается. Особенно если вспомнить прослушанный разговор Баранова и Артикулова. Что могло произойти такого постыдного, если оба не хотели об этом говорить? И думали о том, как бы не узнали о случившемся дети? От чего они не смогли, как и другие, отказаться, если к ним попала красивая девушка, которая не живет в Москве, которая должна скоро уехать?.. И все это — то, что и сам Чурилин не мог пока решиться и назвать собственным именем, — произошло, скорее всего, в отделении, поскольку только там мог присоединиться к наряду Кравцова Березин, бывший в тот день дежурным…
Иначе где еще это могло бы произойти? Нет, следует все еще раз проверить, самым тщательным образом, хотя пока что только эта версия отвечает почти на все вопросы…
Вечером Чурилин собрал свою группу — троих следователей от МВД и Женю Скворцова от прокуратуры. Дал им еще раз прослушать запись разговора Баранова и Артикулова. Потом ознакомил с показаниями братьев Исмаиловых.
— У меня на сегодня есть только одно предположение, — сказал Виктор Петрович. — В помещении отделения милиции было совершено групповое изнасилование. Сотрудниками отделения. То есть нарядом во главе с капитаном Кравцовым и дежурным по отделению старшим лейтенантом Березиным. Именно тех, кто участвовал в этом… у меня просто нет слов назвать это своим именем… и стали потом убивать из снайперской винтовки. По срокам и датам все, как видите, сходится. Только при таком предположении становится понятым нежелание старшего лейтенанта Баранова отвечать на наши вопросы. Только так становится понятным, отчего он обо всем догадался: догадался, что мстят, догадался, кому именно мстят, и
