спустил их до колен.
— Ну-ка, посмотрим, что тут у тебя. — И холодно улыбнулся. — По-моему, Гомо, твои жены будут страшно опечалены.
Дэниел взялся за полы рубашки Гомо и рванул их с такой силой, что все пуговицы разом отлетели в темноту. Рубашку он завернул Гомо за плечи, так что тот оказался обнаженным от шеи до колен. Грудь и живот Гомо покрывали густые черные волосы. Внизу живота, словно в пушистой шкуре, прятались его гениталии.
— Выкладывай, что тебе известно о бивнях и о мистере Нинге, — предложил ему Дэниел и плоской стороной лезвия выдернул висящий пенис Гомо из этих зарослей.
Гомо охнул, почувствовав прикосновение холодного металла, и попытался отодвинуться, но тут же спиной уперся в решетку радиатора.
— Говори, Гомо, в конце концов просто потому, что не хочешь навеки распрощаться со своим matondo.
— Ты совсем рехнулся, — выдохнул Гомо. — Я не понимаю, чего ты хочешь.
— Я хочу отрезать эту штуковину под самый корень, — заявил Дэниел.
Лежавший на лезвии толстый кусок плоти походил на хобот новорожденного слоненка — длинный, темный, с узловатыми прожилками вен и с капюшончиком из морщинистой кожи на конце.
— Я хочу отрезать эту штуковину и заставить тебя, Гомо, на прощание поцеловать ее.
— Я не убивал Джонни Нзоу, — заговорил Гомо прерывающимся голосом. — Это не я.
— А что ты. Гомо, скажешь о его жене и дочерях? Хорошо позабавился с ними этой своей мерзкой дубиной?
— Нет, нет! Ты совсем спятил. Я не…
— Давай, давай, Гомо, колись. Мне ведь достаточно чуть повернуть нож — вот так.
Дэниел стал медленно поворачивать руку, развертывая лезвие ножа острой кромкой кверху. В какой- то момент на тонкой коже свисавшего с лезвия органа Гомо появился порез. Так, всего лишь царапинка, однако Гомо пронзительно завопил.
— Стой! — завизжал он. — Я тебе все скажу. Выложу тебе все, что знаю. Только, пожалуйста, перестань!
— Вот и хорошо, — подбодрил его Дэниел. — Расскажи-ка мне о Четти Сингхе…
Он с уверенностью произнес это имя, хотя это было только предположение, однако Гомо с готовностью согласился: — Да, я расскажу тебе о нем, если только ты не станешь резать меня. Пожалуйста, не режь меня.
— Армстронг!
Дэниел вздрогнул от звуков этого голоса. Он не слышал приближения «лендкрузера». Должно быть, тот подъехал, пока он лазил по холодильному отделению рефрижератора. Так или иначе, Джок сейчас стоял на самом краю светового пятна от фар.
— Оставь его, Армстронг. — Голос Джока прозвучал решительно и резко, даже грубо. — И отойди от этого парня подальше, — приказал он.
— Не лезь в эти дела! — рявкнул на него Дэниел, но Джок подошел поближе, и Дэниел в страхе увидел у него в руках автомат, с которым тот обращался на удивление умело и уверенно.
— Оставь его в покое! — скомандовал Джок. — Ты зашел слишком далеко.
— Да ведь он же — убийца, преступник, — возразил Дэниел, однако ему пришлось отступить: автомат Джока смотрел ему прямо в живот.
— У тебя нет никаких доказательств. Бивней здесь нет, — сказал Джок. — У тебя ничего нет против него.
— Он уже начал признаваться, — со злостью выдохнул Дэниел. — Если бы не ты….
— Ты его пытал, — с ничуть не меньшей злостью ответил Джок. — Ты угрожал ему ножом. Конечно, он начал признаваться. У него есть права, и нечего их нарушать. Сейчас же сними с него наручники и отпусти его!
— У тебя слишком жалостливое сердце, — вскипел Дэниел. — Он ведь — животное…
— Он — человек, — возразил Джок. — И я обязан помешать жестокому обращению с ним, иначе я стану твоим соучастником. Я не горю желанием провести ближайшие десять лет за решеткой. Отпусти его.
— Сначала он во всем признается, или я лишу его мужского достоинства.
Дэниел тут же потянул Гомо за гениталии. Податливая плоть растянулась подобно блестящей черной резине, и Дэниел угрожающе занес над ней нож.
Гомо завопил, а Джок поднял повыше АК-47 и выстрелил. Пуля прошла над самой головой Дэниела. Раздался оглушительный хлопок, и Дэниел мгновенно отшатнулся, стиснув ладонями уши, прикрытые мокрыми от пота кудрями.
— Я предупредил тебя, Дэниел, — мрачно бросил Джок. — Дай-ка ключи от наручников.
Дэниел, ошеломленный выстрелом, не двигался, и Джок выстрелил еще раз. Между сапогами Дэниела взвился фонтанчик песка.
— Я абсолютно серьезно, Дэнни. Честное слово, я скорее убью тебя, чем позволю еще сильнее втянуть меня в это дело.
— Ты же видел, что стало с Джонни…
Дэниел потряс головой, зажав уши руками, однако гул, все еще звучавший в его ушах, не проходил.
— Но я видел и то, как ты грозился кастрировать этого парня. Все, хватит. Давай ключи, иначе я сейчас пальну по твоим коленям.
Стало ясно, что Джок не шутит, и Дэниел нехотя бросил ему ключи.
— Ладно, а теперь отойди подальше, — приказал Джок и, не отводя ствол автомата от живота Дэниела, снял одно из колец наручников с запястья Гомо и отдал ему ключи.
— Идиот чертов, — сокрушенно выругался Дэниел. — Еще бы минута, и я бы его расколол. Я бы узнал, кто убил Джонни и куда делись бивни.
Гомо освободил второе запястье, быстро натянул брюки и запахнул рубашку. Избавившись от наручников и одевшись, он снова расхрабрился.
— Все это — брехня! — Голос его звучал громко и с вызовом. — Я ничего не говорил. Ничего я не знаю насчет Нзоу. Он был жив, когда мы уезжали из Чивеве…
— Ладно, ладно. Рассказывай все это полиции, — остановил его Джок. — Я поеду с тобой на грузовике в Хараре. Принеси мою камеру и мешок из «лендкрузера». Они лежат там на переднем сиденье.
Гомо помчался к стоявшему поодаль «лендкрузеру».
— Послушай, Джок, дай мне еще всего-навсего пять минут, — стал упрашивать его Дэниел, но Джок в ответ повел автоматом в его сторону.
— На этом наша с тобой дружба, Дэнни, заканчивается. Первое, что я сделаю, когда приеду в Хараре, сообщу обо всем в полицию. И расскажу им все до мелочей.
Вернулся Гомо, навьюченный видеокамерой «Сони» и брезентовым заплечным мешком Джока.
— Да, да, скажи им там в полиции, что ты видел, как этот чокнутый белый говнюк чуть было не отхватил мне все между ног! — заорал Гомо. — Скажи им, что не было никаких бивней…
— Полезай в машину, — скомандовал Джок. — И заводи мотор.
Когда Гомо выполнил приказание, Джок повернулся к Дэниелу: — Извини, Дэнни. Рассчитывай теперь сам на себя. От меня больше помощи не будет. Я дам показания против тебя, если меня попросят. Должен же я и о собственной шкуре позаботиться.
— Раз уж ты — трус, то это — надолго, — согласно кивнул Дэниел. — Между прочим, не ты ли вечно твердил о справедливости? А как же Джонни и Мэвис?
— То, что ты тут вытворял, ничего общего со справедливостью не имеет, — громко произнес Джок, стараясь перекричать взревевший мотор рефрижератора. — Ты, Дэнни, изображал шерифа, его добровольных помощников и палача — сразу всех в одном лице. Это месть, а не справедливость. Я не желаю принимать в этом никакого участия. Адрес ты мой знаешь, можешь отправить туда деньги, которые ты мне должен. Пока, Дэнни. Прости, что все так кончилось.
