— Сожалею. У меня связь пропадает. Совсем вас не слышу.
— Я сказал, что надо позвонить ему и отменить эту гребаную сделку!
— Вас плохо слышно.
Джек заорал в трубку:
— Отмени эту гребаную работу!
— Послушайте, давайте я вам перезвоню на следующей неделе.
Последовали короткие гудки.
Джек уставился на телефонную трубку. И швырнул ее о стену.
— Твою мать!!!
Они засунули в него иголку. Он чувствовал ее. Протыкали его руку какой-то острой штуковиной, словно он превратился в бесчувственный манекен, вонзали несколько раз, пока не утолили свои садистские наклонности.
— М-м-м-м!
— Доктор, он пришел в себя.
Фрэнсис хотел поинтересоваться у медсестры, насколько хорошо она разбирается в рыбной ловле с острогой, потому что именно таким ему все и представлялось. Замираешь на удаленном от берега рифе, высматриваешь маленьких в черно-желтую полоску рыб-ангелов, снующих под водой, выжидаешь, делаешь поправку на параллакс, и затем — бац! — вонзаешь острогу прямо в маленькое верткое тельце. Вот как это бывает. Но он не мог вымолвить ни слова — ему как-то нехорошо было, — поэтому сделал то, на что хватило сил.
— Сука!
— Он в сознании.
— Сэр? Вы меня видите?
Фрэнсис попытался продрать глаза, но возникли некоторые сложности. Тогда кто-то открыл его глаза вместо него и стал в них тыкать назойливым ярким светом. Можно было так не напрягаться, а просто засунуть его сетчатку в микроволновую печку.
— Аааа! Мать вашу!
— Сколько торазина они ему дали?
Медсестра вытянула вверх два пальца, показывая, что его напичкали солидной дозой.
— Сэр? Вы меня слышите?
Фрэнсис попытался кивнуть. Странно как-то. Его голова не сдвинулась с места. Он что, шею сломал? Интересно, его голова вообще-то еще крепится к туловищу?
— Что?
— Сэр? Ваш пенис. Как долго у вас держится приапизм?
Даже если бы Фрэнсис пребывал в полном рассудке, он бы и тогда не имел ни малейшего представления, о чем это там бормочет доктор. Он стал рыться в памяти, чтобы отыскать там хоть сколько- нибудь вразумительный ответ.
— Машина взята напрокат.
Доктор кивнул:
— Очень мило, сэр. Вы помните, какие именно наркотики принимали?
— Само собой.
Фрэнсис устал, и что бы там ни происходило сейчас с ним или что бы там они ни вытворяли, чертовы садисты, от этого у него началась адская боль. Почему они ничего не сделали, чтобы ее унять? Разве он не в больнице?
— Вы принимали кокаин? Амфетамины?
Фрэнсис кивнул:
— Самую малость.
— Сколько вы выпили?
— Я не за рулем.
— Мы знаем это, сэр. Вы принимали алкоголь?
— Только «май-тай». Я пил «май-тай».
Фрэнсис хотел спать. Разве не могут их дурацкие вопросы подождать до утра? Куда спешить?
— Вы принимали какие-нибудь силденафил цитраты?
Фрэнсис начал злиться. К чему такие вопросы? Он же не врач.
— Говорите… мать вашу… по-английски!
Чтобы произнести эту фразу, потребовались все его силы. Он совсем выдохся. Фрэнсис надеялся, что на этом допрос наконец-таки закончится.
— Виагра. Вы принимали виагру?
Фрэнсис кивнул.
— Ладно, хорошо. Я узнал все, что требовалось.
Врач наклонился над ним, обращаясь прямо к лицу Фрэнсиса:
— Фрэнсис. Могу я вас называть Фрэнком?
У Фрэнсиса уже не осталось никаких сил, чтобы сообщить этому надоедливому парню, что его имя не Фрэнк и его никогда не звали Фрэнком. Никакой он не Фрэнк. Но ему не удалось выдавить ни слова. По крайней мере ни одного членораздельного слова.
— Фрэнк? Необходимо что-то сделать с вашим приапизмом. Ваш пенис.
Фрэнсис заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на докторе, который, как он отметил про себя, оказался довольно смазливым азиатом.
— Мы должны разобраться с вашей эрекцией.
И хотя он был напичкан по горло всякой гадостью, и избит, и снова напичкан лекарствами, губы Фрэнсиса непроизвольно раздвинулись в довольной улыбке.
Джозеф стоял на пороге кухни, пил кофе и осматривал свое крошечное жилище. На кофейном столике в гостиной он заметил модный иллюстрированный журнал и стремительно двинулся к нему, чтобы выбросить в мусор. Но сам себя одернул на полпути, потому что вспомнил, что пока не закончил читать статью о блюдах для гурманов, а также еще потому, что всякий скажет, что чтение одного глянцевого журнала еще не делает вас гомосексуалистом.
Юки ничего не могла с собой поделать. Она годами не имела возможности в такой близи изучить мужскую анатомию и не собиралась позволить ему уйти без повторного выступления. В ее намерения не входило обходиться без этого очередные четыре года. Ни за что. Можете оставить себе все эти кристаллы, и тренировки по Пилатесу, и грубую одежду из пеньки. Юки больше не находила во всем этом никакой надобности. Все, что ей требовалось, она уже обрела. Вспомнились слова консультанта по личностному росту: «Когда вы находите желаемое, крепко схватите и не отпускайте его». Поэтому, пока Лоно лежал рядом с ней, глубоко дыша, совершенно удовлетворенный и расслабленный, она схватилась за пенис и принялась ласкать его.
Тот отреагировал тотчас же. Словно только и ждал этого.
Стриптизерша с великолепной иссиня-черной кожей и гигантскими шарами грудей, на которых наподобие шоколадных конфеток «Хершиз киссиз» выделялись соски, резко повернулась. Она опустила свою облаченную в узенькие трусики попку прямо на промежность Джека и принялась ерзать по нему, совершая основательные, медленные, круговые движения. По ее виду нетрудно было догадаться, что она уже устала. Пот стекал ручьями со лба, пока она танцевала и скакала на нем, изображая соитие. Ее тело блестело от влаги и стало скользким. Она выкладывалась вот уже почти сорок пять минут, а Джек все не мог кончить. Девушка откинула голову назад и смотрела на него, тяжело хватая воздух ртом, словно у нее из легких испарился весь кислород.
— Милок, ты еще не получил свой орешек?
Не то чтобы он не хотел получить свой оргазм. Денек у него выдался напряженнее некуда. Ему надо было выпустить пар.
— Нет еще.
Она ускорила темп. Задвигалась под музыку, ударяясь телом о его колени мощными, влажными толчками.
