Шло время, все было нормально, и вдруг Паша выбрасывается из окна, а Тимофеев приезжает сюда и остается здесь навсегда с перерезанным горлом.
Что ж, налицо несколько признаков назревающей беды, подумал Аркадий. Отчуждение, паранойя, кровотечения из носа.
– Так или иначе, я не смог предотвратить случившееся, но считаю, что если бы всего-навсего помолился по просьбе Паши, то он и Тимофеев были бы сейчас живы, – продолжал Бобби.
– За вами кто-нибудь следил? – спросил Аркадий.
– Кто?
– Камера наблюдения, например.
– Думаете, от этого что-нибудь изменилось бы? – спросил Бобби.
– Не знаю.
Аркадий выключил плейер и вышел с Яковом в коридор.
– Разумно, – сказал Яков. Глаз под разбитой бровью блестел в лунном свете.
– Не очень. Думаю, Бобби пытался рассказать нам это с тех пор, как приехал. Вот, вероятно, почему он здесь.
– Теперь, когда он все рассказал, есть ли у вас способ вывести нас отсюда?
– У меня есть один человек.
– Положиться можно?
Аркадий оценил характер Белы:
– Надежный, но жадный. Сколько у вас денег?
– Сколько попросит, если мы окажемся в Киеве. С собой у нас, может быть, долларов двести пятьдесят.
– Немного.
– Это все, что у нас осталось.
«Маловато», – подумал Аркадий.
– Тогда вот что сделаем. Успокойте Бобби, насколько это возможно, снимите с него ботинки. И оставьте телевизор включенным: пока комендантша думает, что англичанин дома, она не войдет.
– Вы знаете Ожогина?
– Немного. Сначала будет следить за вашей машиной и домом. А потом начнет схватку. Он больше шпион, чем военный: любит действовать в одиночку. Может привезти с собой двух или трех человек. От Марченко он требует одного – держать пропускные пункты на замке. Когда вы уедете, я буду считать дело закрытым.
– Я тоже действую в одиночку.
– Вы не знаете полковника Ожогина.
– Я знавал сотни Ожогиных. – Яков глубоко вздохнул. Деревья стали появляться на фоне ночной темноты. Прозвучала первая птичья трель. – Такой вот день. Рабби Нахим говорил, что у каждого есть надежда на исправление. Он говорил, что эта надежда возникла еще до сотворения мира, вот какая она важная. Никто не может ее отнять.
Аркадий вошел в свою комнату и уложил вещи лишь с одной целью – создать впечатление, что он уезжает и следует указаниям. Чемоданчик и мягкую сумку до отказа заполнили записи и одежда. Самолеты на Москву летали круглосуточно, и у Аркадия был выбор. Он мог сбросить камуфляж, закрепить чемоданчик с сумкой на заднем крыле мотоцикла и таким образом превратиться в одного из служащих, спешащих поутру в город. Если он поедет на мотоцикле, то сможет еще попасть на самолет и явиться в кабинет прокурора в полдень. Куда отправит его прокурор Зурин в следующий раз? Интересно, имеется место для опального старшего следователя в районах вечной мерзлоты? Он слышал, что люди за Полярным кругом ужасные оптимисты. Аркадий еле сдержался, чтобы не засмеяться.
В одной из папок он увидел анкету о приеме на службу в «НовиРус». Надо же, а он считал, что давно выбросил ее. Пробежал глазами возможные предложения. Банковское дело? Брокераж? Служба безопасности или боевые искусства? Он твердо знал, что не обладает никаким особым талантом. И конечно, никакими коммуникационными способностями. Начать бы эту ночь со звонка Зурина, а затем объяснить Еве, что он делает. Никуда не едет, только помогает преступнику бежать из зоны. Но кому от этого лучше?
Когда появился Аркадий, Бела уже встал и пил кофе, глядя канал Си-эн-эн.
– Мне всегда нравится слушать про погоду в Таиланде. Говорят о теплом дожде, а я представляю, как тайские девушки прохаживаются у меня по спине и массируют ее маленькими пальчиками.
– А как насчет русских девушек в сапогах?
– Совсем другая картинка. И не обязательно плохая. Не мне судить. На самом деле раньше мне нравились статуи советских женщин с мощными бицепсами и маленькими титьками.
– Вы пробыли здесь уже слишком долго, Бела.
– Я делаю перерывы. Показываюсь врачу. Каждый день обхожу свой двор. Прогулка на десять километров.
– Давайте пройдемся, – сказал Аркадий.
Размеры двора лучше всего можно было оценить при пешей прогулке. Поскольку двор уходил далеко за горизонт, солнце превращало его темные закоулки в ровные кладбищенские ряды. Бесконечные шеренги зараженного радиацией транспорта были похожи на сотни тысяч солдат, которые раскапывали, дробили и грузили радиоактивные развалины. Грузовики были на месте. «Куда же делись люди?» – спрашивал себя Аркадий. Все исчезли бесследно.
– Два пассажира, – сказал Аркадий. – Вывезете их отсюда, как обычных клиентов.
– Но они же не обычные клиенты. Все необычное заставляет меня нервничать.
– А продавать радиоактивные запчасти дело обычное?
– Слегка радиоактивные.
– Бросьте все это, пока вы на коне.
– Я мог бы так сделать. Должен бы пожинать плоды своего труда, оставив этот двор. Ситуация с капитаном Марченко стала невыносимой, этот ублюдок все время пытается меня уволить.
– А он когда-нибудь останавливал ваш фургон?
– Не посмел бы. У меня больше друзей наверху, чем у него, потому что я щедрый. В принципе дела у меня здесь идут хорошо. Я единственный в зоне, у кого все хорошо. И я доволен.
– Посреди радиоактивного хлама.
Бела пожал плечами:
– Почему я должен подвергаться опасности из-за двоих, которых не знаю?
– Из-за пяти сотен долларов, которыми вам не следует бросаться.
– Пять сотен? Если вызовете такси из Киева, то таксист возьмет с вас за оба конца, двух пассажиров и багаж. Сто долларов – и делов-то. Но он не сможет проехать через пропускной пункт.
– Что перегоняете сегодня?
– Машину. Я достал специально оборудованный фургон, с пружинными сиденьями для клиентов.
– Тогда как раз эти двое и поедут клиентами, как обычно.
– Чувствую отчаяние. Отчаяние означает риск, а риск означает деньги. Тысячу за каждого.
– Пятьсот за обоих. Так или иначе, поедете. Вопрос лишь в том, стоит ли вам возвращаться.
Бела развел руками. Его цепочки и медали зазвенели.
– Оглянитесь. У меня тысячи запчастей на продажу.
– И из-за этого вы теряете волосы. Посмотрите в зеркало.
Бела тронул рукой волосы.
– Ну и шутник. Поимели меня за секунду.
Аркадий пожал плечами.
– А с потенцией нормально?
– Да!
– Пятьсот за перевозку двоих в Киев, за услугу, которую вы обычно оказываете бесплатно. Половина
