и водолазы.
– Не волнуйся, Мэнни достанет все.
– А что делать нам?
– Нам? – переспросил я.
– Это для выразительности, – поправилась Шерри. – Что будешь делать ты?
– У меня есть выбор. Я могу либо забыть обо всем, либо вернуться к Пушечному рифу и попытаться выяснить, какого черта перевозил полковник Гудчайлд в своих ящиках.
– Тебе понадобится оборудование.
– Не такое мудреное, как у Резника, но я могу кое-что достать.
– А как у тебя с деньгами, или это слишком бестактный вопрос?
– Ответ такой же. Я смогу кое-что достать.
– Синее море и белый песок, – прошептала она мечтательно.
– И пальмовые ветви, шумящие на ветру, – продолжил я.
– Прекрати, Харри.
– Толстые крабы, зажаренные на углях, и я рядом с тобой, что-то напеваю на пустынном берегу.
– Ты поросенок.
– Если ты останешься здесь, то просто не узнаешь, были ли там грязные носки, – я прижал ее к себе.
– Ты мне напишешь об этом, – умоляла она.
– И не подумаю.
– Придется ехать с тобой, – произнесла она наконец.
– Вот это замечательно, – я сжал ее плечо.
– Но я настаиваю, я плачу за себя сама, я отказываюсь быть твоей содержанкой, – она уже учуяла, какими серьезными были мои финансовые проблемы.
– Не буду посягать на твои принципы, – счастливо произнес я, и мой бумажник вздохнул с облегчением. С тем, что у меня оставалось, я мог снарядить экспедицию к Пушечному рифу.
Приняв решение, мы должны были еще многое обсудить. Мы даже не заметили, как подошло время, когда хозяин паба объявил: «Время, джентльмены!»
– Ночью опасно ходить по улицам, – предупредил я Шерри. – Думаю нам не стоит рисковать. Наверху у меня чудесная комната с изумительным видом.
– Оставь, Харри Флетчер, – Шерри встала. – Лучше проводи меня до дома, иначе я напущу на тебя моего дядюшку.
Мы прошли полквартала до квартиры ее дядюшки, по пути договорившись встретиться завтра к ланчу. У меня был целый список поручений на утро, включая заказ билетов на самолет, пока Шерри уладит дела с паспортом и заберет копии рисунков «Света Зари».
У дверей ее квартиры мы остановились лицом друг к другу в странном смущении. Это было настолько комично, что я рассмеялся – мы напоминали парочку старомодных подростков в конце первого свидания, но порой даже смущение бывает приятным.
– Спокойной ночи, Харри, – сказала она и каким-то неуловимым образом, столетиями известным всем женщинам, дала понять, что ждет поцелуя.
Ее губы были мягкими и теплыми, и поцелуй длился бесконечно.
– Боже мой, – прошептала она, оторвавшись от меня.
– Ты уверена, что не передумаешь? Это красивая комната, с горячей и холодной водой, на полу ковер, есть телевизор.
Она неуверенно засмеялась и легонько оттолкнула меня:
– Спокойной ночи, дорогой Харри.
Я вышел на улицу и побрел к моему пабу. Ветер стих, но от реки несло сыростью. Улица была пустынна, а вдоль края тротуара стояла вереница припаркованных, бампер к бамперу, машин – до самого угла. Я медленно шел по улице, не торопясь в постель. Я подумал, не совершить ли мне прогулку вдоль набережной.
Я шел, засунув руки в глубокие карманы пальто, совершенно расслабившись, и был счастлив, думая об этой женщине.
Мне еще надо было многое обдумать, так много было в ней непонятного и загадочного, однако, я лелеял надежду, что между нами будет нечто такое, что продлится дольше, чем ночь, неделя или месяц, нечто такое, что сейчас уже можно было назвать сильным чувством. С годами оно станет только сильнее, а не исчезнет, как это обычно случается.
Внезапно кто-то рядом со мной произнес: «Харри!» Мужской голос был мне незнаком, и я инстинктивно обернулся на него. Как только я это сделал, то тотчас понял, что совершил ошибку.
Говорящий сидел в одной из припаркованных к тротуару машин. Это был черный «Ровер». Стекло было опущено, и лицо человека казалось мне светлым пятном в темноте салона.
В отчаянии, я постарался поскорее вытащить руки из карманов и повернуться в сторону, откуда, по- моему, последует нападение. Повернувшись, я присел, и в то же мгновение что-то просвистело у меня возле уха, ударив со страшной силой по плечу.
Я изо всех сил нанес локтями удар назад и попал в кого-то. За моей спиной вскрикнули от боли. Наконец, мои руки были свободны. Я развернулся и побежал, петляя во все стороны, чтобы не дать им снова попасть в меня кистенем. Для меня они все еще оставались неясными силуэтами в темноте ночи – и от них исходила угроза. Казалось, их был легион, но на самом деле, лишь четверо, и один в машине. Все они были мощного сложения, и в руке одного был кистень. Он приготовился нанести новый удар.
Я стукнул его ладонью под подбородок. Голова его откинулась назад и я подумал, что, наверно, сломал ему шею. Человек свалился на тротуар.
Кто-то едва не попал мне в пах коленом, но я обернулся, и удар пришелся мне в бедро. Я развернулся и нанес ответный удар. Он оказался удачным – я попал нападавшему в грудь, и тот отлетел назад. Но в тот же момент, другой из них, размахнувшись, направил кулак мне прямо в лицо. Он попал мне прямо в щеку чуть ниже глаза, и я почувствовал как лопнула кожа.
Третий навалился мне на спину, обхватив рукой мое горло и сдавливая его, но я выпрямился, пытаясь сбросить с себя противника. Крепко вцепившись друг в друга, мы катились по мостовой.
– Ну-ка, утихомирь его, – раздался еще один голос, низкий и требовательный. – Дайте мне его как следует успокоить.
– А что, по-твоему, черт побери, мы стараемся сделать? – задыхаясь, ответил другой, и мы ударились о бок «ровера». Я был прижат к нему, когда увидел, что тот, с кистенем, уже поднялся на ноги.
Он размахнулся еще раз. Я мотнул головой, но удар пришелся мне в висок. Я не до конца потерял сознание, но бороться уже не мог, мгновенно ослабел, как дитя, и едва держался на ногах.
– Все в порядке, запихните его назад.
Меня усадили на середину заднего сиденья «ровера», и двое из них сели по бокам от меня. Двери захлопнулись, взревел мотор, и мы на всей скорости понеслись вперед.
Сознание мое слегка прояснилось, но половина головы онемела и напоминала мне резиновую грушу. Трое сидели на переднем сиденье и двое сзади, по бокам от меня. Все они тяжело дышали, а тот, что сидел рядом с шофером, потирал себе шею и челюсть. От того, что сидел справа от меня, несло чесноком, и он дышал им на меня, обыскивая мои карманы на предмет оружия.
– Думаю, тебе следует знать, что у тебя в пасти кто-то давным-давно сдох и до сих пор разлагается, – произнес я, едва ворочая распухшим языком.
Попытки задеть его оказались бесплодными. Казалось, он даже не расслышал сказанного и с упорством продолжал обыск. Наконец, он удовлетворился, и я смог поправить одежду. Мы молча ехали вдоль реки по направлению к Хаммерсмиту. Наконец, все они пришли в себя и отдышались, а водитель обратился ко мне.
– Послушай, Мэнни желает с тобой поговорить, хотя дело и не слишком важное, – сказал он. – Ему просто необходимо что-то выяснить там. Он также сказал нам, что, если ты будешь брыкаться, не стоит тратить на тебя время, можно просто сбросить в реку.
– Очаровательный тип, этот Мэнни, – сказал я.
