Джон Ли повернулся к Лили и сказал:
— Сейчас сделаем парочку рентгеновских снимков, чтобы исключить возможность внутреннего кровоизлияния. Похоже, лапа не сильно повреждена. Возвращайтесь домой, а завтра утром мне позвоните.
Прежде, чем Лили успела открыть рот, ее напарница резко выпалила:
— Я позвоню своему ветеринару в НьюгИорк, и если собака не выздоровеет, то тебя просто-напросто лишат лицензии!
Джон Ли не растерялся:
— Проваливай куда подальше. Звони своему лизоблюду, я плевать хотел!
— Я — Кассандра Коулбрук. Не смей так со мной разговаривать.
— Коулбрук, гм? Ну тогда успокойся, пока я не разделал толстую задницу богатой девочки и не оставил у себя на двери в качестве трофея.
Она открыла рот, пытаясь возразить, но тут уж встряла Лили:
— Хватит, Кассандра!
Она наклонилась над собакой и погладила ее, кончик хвоста тотчас дернулся.
— Я вернусь, — удрученно прошептала Лили. — Я люблю тебя, старушка. — Выпрямившись, она в упор посмотрела на Джона Ли: — Кроме вас, никто не поможет. Я вас очень прошу.
— Постараюсь.
— Не ты, так другой, — не преминула выступить Кассандра.
Джон Ли, зло сверкнув глазами, уже взял Люпу на руки.
— Уйди, Кассандра, прозванная самой отъявленной сучкой Коулбруков. Мы еще поговорим!
Лили чуть ли не силой вытащила ее за дверь.
Артемас проверил старые часы на кожаном ремешке. Раньше вся семья собиралась на обед ровно в шесть. Он требовал соблюдения этой традиции на протяжении многих лет. На минуту покинув остальных, он прошел в маленькую гостиную. Кремовые с лепниной стены и старая мебель розового дерева были такими же, как в детстве, когда обедал здесь вместе с бабушкой. Втайне он сгорал от желания показать интерьер Лили, посидеть здесь вместе с ней, глядя сквозь высокие стрельчатые окна на землю, которую они оба так любили.
Он снял трубку внутреннего телефона и позвонил вниз, в офис Ламье.
— Нет, — сказал Ламье, — Кассандра не звонила.
Артемас нахмурился и взглянул в окно на лоджию, где остальные Коулбруки наблюдали за мальчиками Элизабет, играющими с черным Лабрадором. С фермы в Коннектикуте он привез собак, кошек, кроликов и птиц для пальмовой комнаты — своеобразного зверинца для живности; впрочем, она по-прежнему оставалась неотремонтированной.
Джеймс здорово разволновался. Оглядываясь назад на огромные стеклянные двери лоджии, он, вероятно, что-то объяснял остальным. За столом обсуждался неожиданный отъезд Армана: этого человека здесь всего лишь терпели из вежливости, каждый догадывался, что сегодня они с Касс, по-видимому, поругались.
Неожиданно появился мистер Аптон, дворецкий из Коннектикута.
— Приехала мисс Кассандра, — торжественно произнес он и смущенно добавил: — Сэр, ее привезла ваша соседка. Миссис Портер просит вас спуститься к парадному и, ну, «позаботиться о своей сестре».
Артемас тотчас подскочил к нему:
— Позаботиться?!
Мистер Аптон прошептал:
— Она, вероятно, пьяна, сэр.
Лили, поддерживая Кассандру под руку, чтобы та не качалась, задрав голову, любовалась верхним светом Тиффани [27] в холле. Сердце ее сжалось от волнения. Мать с отцом так часто описывали этот восхитительный купол из мозаики. Услышав чьи-то торопливые шаги, она опустила глаза.
Артемас! У нее защемило сердце — суровый привлекательный мужчина в серых брюках, кожаных ботинках в тон, серой модной сорочке без воротника с крохотными перламутровыми пуговицами. Такая характерная для него утонченность в одежде придавала ему еще большую солидность.
Кассандра едва стояла на ногах.
— Черт, это Артемас, — печально выдохнула она и прикрыла глаза рукой.
Грязный йорки преданно лежал у нее в ногах. Артемас недоуменно переводил взгляд с одной женщины на другую.
— Она выпила у меня целую бутылку персиковой наливки тети Мод.
— Как это?
Он, казалось, сгорает от любопытства: сестра в старой тенниске, с перекошенным саронгом и неожиданный визит Лили?!
Она ничуть не смущалась, но выглядела очень смешно в огромной рабочей робе, мешковатых отрезанных штанах, грубых рабочих ботинках. Открытые части ног были испачканы и поцарапаны.
Ее внешний вид умилил Артемаса, он готов был оправдать ее перед каждым, кто пренебрежительно отозвался бы о ней. Интересно, что случилось?
Лили рассказала о Люпе, выражение его лица сменилось от испуга до живого участия и наконец до полнейшего изумления. Непонятно было, почему Касс напилась персиковой наливки, и говорить об этом посреди большого фойе с шатающейся рядом Кассандрой и внимательным дворецким не хотелось.
— Хорошо бы лечь, — заявила Кассандра. — Или… Что они говорят по телевизору? Я попала в переделку.
Ее тупой юмор не вызвал у Артемаса даже намека на улыбку. Он подозвал стоящего рядом дворецкого:
— Помоги, пожалуйста, моей сестре добраться до дивана.
Тот церемонно взял Кассандру под руку, она все-таки обернулась через плечо и бросила:
— Не думай, что таким образом тебе удастся втереться в нашу семью. Не забывай то, что я сказала. — Она глубоко вздохнула и мрачно добавила: — Но Люпу я давить не хотела.
Лили скрестила руки на груди и бросила на Кассандру презрительный взгляд.
Артемас провел ее в маленькую роскошную гостиную и прикрыл дверь. Она вздохнула:
— Кассандра оскорбила ветеринара, тот, в свою очередь, в долгу не остался. Вот уж не думала, что твоя сестра столь чувствительна, вероятно, я ее плохо знала. Видимо, он задел ее за живое. У меня дома она чуть не плакала и все время что-то бормотала о плохом обращении мужчин, о сломанной лапе Люпы, и… — Лили неопределенно пожала плечами, — и я в конце концов дала ей бутылку вина.
Артемас тотчас вспомнил об Армане.
— А потом? — Он приблизился к Лили так, чтобы видеть морщинки вокруг глаз, стараясь по-прежнему удержать разговор о сестре.
— Она сказала, что я вношу разлад в вашу семью и якобы из мести хочу всех вас перессорить.
На какое-то время он закрыл глаза, а когда открыл, они окрасились в мягкий серый цвет, который она так давно не видела. Лили взяла его за руку и смогла лишь прошептать:
— Даже несмотря на свое безутешное горе и свою собственную точку зрения, я никогда не хотела бы видеть твою семью распавшейся. Месть счастья не принесет.
Он накрыл ее руки своей рукой. Они приблизились к опасной черте.
— На этот раз они поймут. Только помоги мне доказать им.
Прежде чем она успела ответить, дверь с шумом распахнулась, и, опираясь на свою трость, вошел Джеймс. Элис, словно пытаясь остановить, держала его за руку. Майкл и Элизабет, войдя следом, похоже, сожалели о вторжении. Лицо Джеймса прямо-таки почернело от ярости, когда он увидел их вместе. Лили тотчас отдернула руки.
— Я никогда раньше не видел, чтобы моя сестра напивалась до умопомрачения. Что ты с ней сделала? — резко бросил Джеймс.
Артемас сделал шаг к нему навстречу и жестко произнес:
— Лили отнеслась к ней куда добрее, чем она того заслуживала. И я напрасно терплю твои выходки —
