Незатейливая игра веером возбудила Керна. И вопреки его воле жар охватил чресла. Неужели она нарочно его соблазняла?
Он со стуком задвинул ящик.
– Есть и другая возможность. – Мысль зрела где-то на периферии его сознания. – Хорошо ли ваша мать ладила с Дианой и Калландрой?
– Достаточно хорошо, – нахмурилась Изабелла. – Конечно, они время от времени ссорились, но не больше, чем другие близкие подруги. А какое это имеет отношение к грабителю?
– Грабителем может оказаться одна из живущих здесь женщин.
Веер выпал у Изабеллы из рук, лицо стало ледяным. Она шагнула к Керну.
– Вы не можете… не смеете… Чтобы моя тетушка…
– Простите, но я заметил враждебность между Калландрой и Дианой. Если кто-то из них по неизвестной причине недолюбливал вашу мать, ненависть могла излиться на ее вещи.
– Нет! – Изабелла затрясла головой. – Чепуха! Тетя Кэлли и тетя Ди всегда бранились, но они не подлые… не злые. Я никогда не замечала в тетушках вероломства.
К сожалению, приходилось разбивать ее иллюзии.
– Изабелла, когда я в первый раз оказался в этом доме, кто-то оставил мне открытой дверь. Кто-то сообщил, когда остальные женщины ужинают, и я мог застать вас одну. Кто-то же вас предал за золотую монету. И этим человеком была Калландра.
Губы девушки беззвучно раскрылись. Керн увидел, какую причинил ей боль.
– Извините, – хрипло произнес он. – Наверное, вы знаете этих женщин не настолько хорошо, как думаете. Где была Калландра прошлой ночью?
Словно внезапно ослабев, Изабелла оперлась о спинку кровати.
– Она ждала, когда я приеду из оперы, а потом ушла в свою комнату на половине слуг.
– Или выскользнула из дома и явилась сюда.
– Абсурд. Зачем Кэлли понадобился дневник?
– Возможно, там содержится что-то для нее неприятное. Может быть, она искала не дневник, а нечто иное.
– Например? – скептически осведомилась Изабелла.
– Что-нибудь, на чем можно выместить ненависть к Авроре, – сказал граф, подумав: «Она, должно быть, ненормальная». Он вывел Изабеллу в будуар и взял с туалетного столика пустой флакон из-под духов. – Если грабитель искал дневник, он вряд ли рассчитывал найти его здесь. А румяна? Зачем резать платья вашей матери? Все это действия, продиктованные лютой ненавистью.
– Просто грабитель был разъярен неудачей, вот и все. – Изабелла пододвинула к себе пустую баночку, нервным движением смахнув в нее рассыпанную на столе пудру. – Меня не удивляет, что вы представляете моих тетушек злыми. И не верите, что преступление мог совершить кто-нибудь из вашего круга. Ведь гораздо легче обвинить проститутку.
– Ошибаетесь. – Керн взял ее за плечи. – Поверьте, я понимаю, что при определенных обстоятельствах даже воспитанный человек способен превратиться в дикаря.
В этот момент он испытывал побуждение, которое не имело отношения к насилию, но которое можно было назвать инстинктивной жаждой близости.
Коснуться ее было роковой ошибкой. Ему захотелось скользнуть руками вниз, исследовать склоны и долины, которые он рисовал в воображении. Он жаждал успокоить девушку, защитить от холодной неприкрытой ненависти. А вместо этого посеял сомнение в верности женщин, которые ее вырастили.
– Боже! Мужчина, забравшийся сюда прошлой ночью, был настоящим зверем, – прошептала Изабелла, и ее глаза-озера до краев наполнились горем. – Убийца мамы, он мог убить тетю Минни. И если бы такое случилось, вина бы легла на меня. Я была слишком упрямой, не желала видеть правду.
Плечи у нее опустились, она выглядела такой несчастной, что Керн решил больше не взывать к ее здравому смыслу.
– Задним умом все крепки, – сказал он.
– Но я должна была предвидеть последствия охоты за убийцей. Должна была понять, что он захочет убить снова.
– Значит, вы собираетесь прекратить расследование? – Граф нарочно поставил так остро вопрос, чтобы выяснить намерения девушки. – И не будете искать человека, который убил вашу мать? Пусть остается безнаказанным?
– Не знаю. О, Керн, просто не знаю, куда отсюда идти! Отчаяние в ее голосе задело графа за живое. Она всегда казалась такой сильной, решительной, готовой ответить на любой вызов, а теперь с мольбой глядела на него, словно он мог прочесть ответы у нее в душе. И внезапно Керна пронзило неуемное желание сделать девушку счастливой.
– Изабелла! – Граф обнял ее, руки скользили вверх и вниз по изящной спине, пробежали по милой округлости ягодиц, наслаждаясь всколыхнувшейся темной страстью. Какое имело значение, что он давно обручен с другой женщиной, раз не переходил границ? Он постарался обуздать эти мысли.
– Дайте мне забыться. Помогите мне, Керн!
Его сопротивление было окончательно сломлено. Поцелуй Изабеллы показался графу по-девичьи робким, трепетным, слишком невинным для опытной женщины, и потому невероятно соблазнительным. И Керн со стоном отдался соблазну, ведь можно позволить себе единственный поцелуй, радость прикосновения к ее телу, жаркого объятия.
