даже на бортиках песочницы сидели взрослые дяденьки. Может быть, они сидели не всегда, а только в те дни, когда Александра приезжала домой. Но скорее всего — всегда. А иначе откуда на детской площадке такое количество продуктов их жизнедеятельности? Не считая пустых бутылок. Бутылки они забирали с собой.
— Опять кто-то пристроился, — сердито сказала Алена. — Совести у людей нет. А на вид — приличный человек… Спорим: свои чипсы сожрет, а пакет прямо под ноги бросит. И еще чего-нибудь бросит. Другого места им нет. Опять дворничиха лаяться будет. Проходной двор какой-то… Детям выйти некуда. Устроили тут бомжатник, алкаши проклятые… Не, ну ты посмотри!
Александра посмотрела. Парень, сидевший на низкой скамеечке под кустом сирени, не был похож ни на бомжа, ни на алкаша. Действительно, на вид — приличный человек. Наверное, ждет кого-то. Поглядывает в сторону дома, коротая время, неторопливо жует чипсы. Скорее всего, услышал ворчание Алены, потому что повернул голову в их сторону, внимательно посмотрел. Очень внимательно. Но без интереса. Так умели смотреть привидения из команды Сан Саныча.
— Мама! — громко сказал Федька и обнял Александру за шею.
Парень на скамейке равнодушно отвернулся и опять уставился в сторону дома. Теперь Александре казалось, что он смотрит на ее подъезд. И на ее окна тоже. И вообще она его где-то видела.
— Вот ведь мужики, — сердито ворчала Алена, перехватывая баул другой рукой, а освободившейся показывая сыну кулак. — Вот ведь изменщики… По-моему, это у них в крови. Ты смотри: без году неделя, а уже к чужим девушкам обниматься лезет. Родную мать готов забыть. Ты с ним осторожней, он сейчас лизаться начнет. Всю косметику сожрет.
При этом Алена даже не сделала попытки забрать ребенка у Александры. Это хорошо. Александре почему-то казалось, что парень на скамеечке смотрит им вслед. Ей вслед. Сквозь чалму из маминого шарфа ощущала лазерный прицел.
— Мама! — опять громко сказал Федька, ткнулся Александре в лицо и мигом обслюнявил щеку.
Ощущение лазерного прицела исчезло. Александра засмеялась.
— Ты не думай, он нас не путает, — уверила ее Алена. — Это он пока только два слова знает — «мама» и «уйди». Есть хочет: «мама». На горшок: «мама». Гулять просится: «мама»… В общем, как чего надо — так сразу: «Мама!» А все остальное — «уйди»… Ну, давай его мне, что ли… Ты ж по своим делам собралась, а мы тут тебя грузим. Федь, иди ко мне.
— Уйди, — тут же продемонстрировал Федька все свои знания и крепче вцепился в Александру.
— Изменщик, — обиделась Алена. — Я ж говорю — это у них в крови… Саш, у тебя платок есть? У меня тут где-то салфетка была… Сейчас найду… И косметичка где-то…
— Не надо, — отказалась Александра. — Я не накрашена. Да и вообще все это пустяки… Я тебя до химчистки провожу. Ты и так со своим покрывалом вон как замучилась, куда тебе еще Федьку…
— Во спасибо, — обрадовалась Алена. — Во нам повезло… Ты не думай, Саш, тут уже близко! Буквально за углом.
За углом — это хорошо. Александра никак не могла отделаться от мыслей о любителе чипсов на скамеечке.
Она даже вошла в эту химчистку за углом вслед за Аленой, и пока та спорила с приемщицей о том, можно ли считать заказ срочным, стояла с Федькой на руках у окна, осторожно выглядывала на улицу, внимательно рассматривала прохожих.
— Ну все, давай его мне, — весело сказала Алена, наконец отделавшись от своего баула. — Спасибо, Саш, здорово помогла, ты настоящий друг. Придешь завтра-то? Приходи! Я такого всякого наготовлю, что ахнешь. Сейчас еще кой-чего прикуплю — и домой… Федя, иди к маме…
— Уйди, — безмятежно отозвался Федька.
— Мне тоже в магазин надо… — Александре показалось, что мимо окна прошел парень, очень похожий на любителя чипсов… — Ален, да пусть Федька пока у меня, ладно? Ты и так все руки отмотала. И назад еще с ним пойдешь.
— Это да, — согласилась Алена. — Не хочет своими ногами. Лентяй. Это у них в крови. Как куда выходить — так прямо мука мученическая… Ты завтра приходи, я ждать буду. Крабовый салат любишь? Я крабовый делать буду. И помидоры фаршированные. И грибы с картошечкой…
И до самого магазина Алена увлеченно рассказывала, что она наготовит к завтрашнему дню рождения Федьки. Александра делала вид, что слушает, кивала, пару раз даже что-то спросила, а сама все вертела головой, будто очень интересуясь витринами. Нет, кажется, за ними не шел никто, похожий на любителя чипсов.
В магазине она отдала Федьку Алене, поднялась на второй этаж, в кафе, которое обнаружила еще в прошлые свои выходные, и долго сидела там над плоской керамической тарелкой с горой непонятного состава. Непонятная гора называлась «Салат «Греческий». Наверное, из-за трех черных маслин, водруженных на вершину горы. Больше ничего греческого в салате не было. Да и вообще есть расхотелось. Захотелось поплакать.
В кафе вошел мужик лет под сорок… Нет, не мужик. Господин. Сел за соседний стол, мельком глянул на Александру, отвернулся было, но тут же опять повернулся и уставился уже безотрывно. Сразу видно — не привидение. Из этих, из хозяев жизни. Чей-нибудь Хозяин. Но Александра все равно почувствовала виском лазерный прицел. Бросила полуразрушенную гору греческого салата, прихватила в бумажную салфетку ломоть яблочного пирога и, кусая его на ходу, пошла из кафе. Есть на ходу неприлично. Она никогда раньше не позволяла себе таких вольностей. Никто просто не поверил бы, что она может так себя вести…
Вот и хорошо. Это не она.
Покупки заняли не много времени. Себе она ничего не покупала, а что надо им — неизвестно, может быть, она совсем не нужное привезет. Гораздо дольше пришлось ждать такси. На стоянке табличка «Такси» была, а машин не было. От этого она тоже отвыкла. Привыкла, что если куда-то нужно съездить, — у ворот всегда ждет дежурная машина с дежурным привидением за рулем. Хотела уже тащиться с пакетами до метро, но тут на стоянку неторопливо влезла «девятка» с клетчатым маячком на крыше. Водитель лениво вылез, зевая, стал долго закрывать дверцу ключом, недовольно поглядывая на подходившую Александру.
— Я есть хочу, — хмуро сообщил он, не дожидаясь, когда она что-нибудь скажет. — С утра кручусь… Да и не завтракал толком…
— Я тоже, — так же хмуро ответила она.
— Ну, вот, тогда вы должны меня понять!
— А вы — меня.
В нем, кажется, проснулся интерес. Классовая солидарность голодных. И рабов.
— У меня настроение портится, когда я голодный, — доверительно признался водитель. Вопреки сказанному, настроение у него явно улучшилось.
— А у меня — характер, — в свою очередь так же доверительно призналась Александра.
— А вам куда вообще? — помолчав, нерешительно спросил он.
— Вообще мне… — Александра чуть не сказала «в Монино». — Вообще мне далеко. А сейчас — к трем вокзалам. И хорошо бы по пути банкомат встретить.
— Да на метро быстрее! — опять хмуро удивился водитель.
— У меня багаж! — Александра качнула в руках два пузатых пакета. — Как я с этим в метро толкаться буду?
Водитель глубоко задумался, глядя на ее пакеты. Неподалеку, рядом с магазином, остановился какой- то подозрительный джип. Из него никто не выходил. Совсем подозрительно.
— Два тарифа, — быстро сказала Александра, стараясь не смотреть на джип. — Только чтобы банкомат по пути… Два тарифа и пачка печенья. Ну?
— Ну! — Водитель заметно повеселел. — Ну, так бы сразу и говорили! Печенье — вперед. Предоплата. Вы куда сядете — вперед, назад? А банкомат — это мы сделаем, это тут недалеко…
Александра торопливо покидала свои пакеты на заднее сиденье, сама забралась туда же, захлопнула дверцу и уставилась на подозрительный джип сквозь тонированное стекло. Теперь можно было смотреть, за тонированным стеклом ее не видно. Хорошая вещь эти тонированные стекла. И почему это раньше они ей
