— Я приведу Дедулю с дымарем, — прошептала она, медленно прошла между корзинами, а потом бросилась бежать.
Я осталась одна в мягких лучах послеполуденного осеннего солнца, и моя кожа была словно магнит для маленьких живых существ. Я тихонько выдохнула и прошептала им:
— Сейчас мне есть чего бояться больше, чем вас, приятели. И думаю, что вы об этом знаете.
Я осторожно опустилась на низкую деревянную скамью неподалеку от того места, где держала инстру- менты деда для резьбы по дереву, оперлась локтями о колени, проследив за тем, чтобы не раздавить ни одну осу, и повернулась лицом к солнцу. Мне казалось, что осы опыляют меня, словно яблоню весной. Чувство предвкушения чего-то нового поднималось во мне, по спине побежали мурашки. «Может быть, я не случайно оказалась в этом старом амбаре?» — подумала я и вне-запно услышала, как недалеко от амбара на ветру не-громко заговорила Большая Леди:
Сиди тихо, и твои деревья принесут тебе новую жизнь.
Проехав мимо ярмарки, я оказался среди садов, и окружающий мир исчез где-то позади. Даже свет изме-нился, словно я опускался в колодец. Деревья подсту-пили так близко, что ветки, отягощенные яблоками, стучались в окно машины. Дорога стала совсем узкой, она была посыпана гравием и обсажена какими-то зо-лотистыми цветами, названия которых я не знал. Горы поглощали солнечный свет, тени становились глубже, и вскоре я потерял чувство перспективы и времени. Я ехал сквозь время и яблоневые сады. «Это дыра во време-ни, — думал я, — и я скоро окажусь в другом измере-нии». А может быть, так оно и было. Наконец сады расступились, и я остановился перед низкими деревянны-ми воротами, от которых в обе стороны уходила ограда. Пустяк для того, кто хотел войти или выйти, но краси-во. Чуть дальше, за поднимающейся террасами лужай-кой с клумбами и дубами, на которых уже начали крас-неть листья, стоял большой красивый дом под красной черепичной крышей с серыми трубами каминов и ши-рокой верандой, увитой виноградом. Парадная дверь была из тяжелого резного дерева с дымчатыми стекла-ми. На балясинах перил перед входом были вырезаны яблоки. Они же украшали входную дверь и красовались на дымчатых стеклах.
Яблоки были всюду.
Три агента секретной службы спустились по камен-ной дорожке, обсаженной такими высокими кустами бульдонежа, что за ними можно было спрятаться. Это место было просто создано для нарушения правил без-опасности. Я вышел из машины и кивнул агентам. Все они выглядели солидными семейными мужчинами — типичный выбор для секретной службы. Никто из них не знал меня в лицо, и поэтому все держали руки побли-же к кобуре, направляясь ко мне.
— Стойте там, где стоите! — крикнул мне один из них. — У вас есть какое-то дело в этом доме?
Я кивнул, глядя мимо них. За домом среди деревьев виднелся старый амбар и еще какие-то постройки, не-большое пастбище, а дальше снова начинались сады. Черт возьми, сады, сады, сады! Целая армия яблонь, поднимающихся и опускающихся вслед за рельефом. Океан яблонь. Я оказался в окружении.
Агенты подошли к воротцам.
— Моя фамилия Якобек, — сказал я и достал доку-менты из кармана старых армейских штанов.
Агент взял мое удостоверение и стал изучать его. На лицах всех троих появилось выражение облегчения.
— Простите, полковник, что мы вас остановили.
— Никаких проблем, — ответил я.
— Полковник! — окликнула меня Люсиль Олсен, выйдя из тени гигантских кустов.
Прежде чем взять Люсиль на службу, Ал и Эдвина спросили меня, что я о ней думаю. Я просмотрел ее по-служной список, проверил тренированность, потом по-дошел к ней и задал один вопрос: «Почему вы готовы рисковать жизнью, чтобы защитить Эдди?»
Люсиль Олсен посмотрела мне прямо в глаза. «По-тому что моя сестра в Миннесоте была изнасилована и убита заезжим гастролером, когда я была девочкой. Я могу справляться с этими воспоминаниями, только если знаю, что защищаю кого-то еще. Хочется верить, что я сумею вычислить негодяя».
Я сказал Эдвине и Алу, что ей они могут доверить жизнь дочери. Люсиль никогда не позволит себе под-вести Эдди. Ее образ мыслей был мне понятен.
— Где Эдди, Люсиль?
— В доме, сэр. — Она открыла ворота. — Наверху. Спит целый день. У нее кишечный вирус, ее тошнит. Ничего серьезного, хотя я пыталась уговорить ее позво-лить мне вызвать врача. Но она меня не послушала. Дэвис Тэкери сидит с ней. Не могу выдворить его из комнаты. Я рада, что вы здесь.
Я вошел в открытые ворота и направился к дому.
— Будьте готовы ехать, когда я вернусь с Эдди. Пусть врач ждет в аэропорту. Не думаю, что это займет много времени.
— Боюсь, что вы не понимаете… — Люсиль тороп-ливо пошла рядом со мной. — Эдди не так легко убе- дить.
— Меня она послушает. А Хаш Тэкери здесь? Сна-чала я хочу поговорить с ней. Это всего лишь вопрос протокола, и все-таки представьте меня.
— Видите ли… У нас тут ситуация… Она в том амбаре, за домом, но я не уверена…
— Помогите! Пожалуйста, помогите мне! — раздал-ся вдруг детский голосок.
Крошечная темноволосая голубоглазая девочка в джинсах и рубашке с изображением Барби сбежала вниз по холму и перепрыгнула через каменное ограждение клумб у террасы. Ее волнистые волосы развевались, ли-чико было залито слезами. Дети всегда меня любили, и эта малышка тут же бросилась ко мне, схватила меня за руку и крепко сжала.
— Прошу прощения, сэр, но мне нужно доехать до ярмарки, найти Дедулю и попросить его принести боль-шой дымарь! Тетя Хаш осталась в амбаре, она вся по-крыта осами! — Девочка показала мне покрасневший и распухший указательный пальчик. — Посмотрите, что случилось со мной! А ведь меня укусила всего одна оса!
Тетя Хаш? Покрыта осами?! Я услышал только эти слова и нагнулся к девочке, осторожно сжимая ее ручку.
— Где она?
— Вон там! — Девочка указала пальцем на крышу амбара, выглядывающую из-за далеких деревьев. — Скорее! Они всю ее обсели!
— Я о ней позабочусь.
— Обещаете?
— Обещаю.
Я подхватил ее под мышки, развернул и передал одному из агентов.
— Найдите Дедулю, кто бы это ни был. Я иду в амбар.
Агенты посмотрели на Люсиль. Она кивнула.
— Том, Эрнандо, вы остаетесь здесь. — Потом она обратилась ко мне: — Я попытаюсь уговорить ее сына выйти и вызову «Скорую».
Люсиль побежала к дому, на ходу снимая с пояса со-товый телефон. А я помчался вверх по террасам, пере-прыгивая через каменные низкие ограды, прорываясь через поздно цветущие азалии, низкие джунгли ла-вандовых кустов и острые листья летних ирисов. Мино-вав дубы, я свернул к старому амбару за маленьким пастбищем. Через темнеющий провал ворот я не услы-шал ни криков, ни стонов и не увидел ничего, кроме со-лнечных лучей, пронизывающих темноту. Но мысленно я уже представил себе Хаш Тэкери, насмерть закусан-ную осами, и думал о том, что это происшествие пре-вратит и без того странный день в настоящий кошмар.
Когда я была совсем маленькой девочкой, отец за несколько лет до смерти отвез меня и маму в Далиримпл, чтобы посмотреть на парад Четвертого июля. Город был таким же старым, как камни в здании суда под пекановыми деревьями, которые швырялись осенью крупны-ми твердыми орехами. На сонных улицах спали собаки, похожие на мохнатые сардельки, они поднимались толь-ко тогда, когда автомобилисты громко сигналили у них над ухом. В шестидесятые годы Далиримпл был настоя-щим сонным царством.
Старушка Юлейн Далиримпл Баггетт, учившая бес-платно музыке всех бедных детей, в том числе и меня, наблюдала за парадом с веранды магазина своего сына. Мы сели рядом с ней — мама слева от ее качалки, мы с папой справа. Миссис Баггетт пела низким альтом «Пусть не разорвется круг», а я ей
