Хаш теснее прижалась к дверце, нагнула голову и закрыла глаза.
— Этот жадный, мстительный сукин сын. И Кении такой же.
Я положил руку на засов.
— Дэвис и Эдди еще не вернулись из Делонеги?
Хаш покачала головой:
— Они собирались обедать в колледже. Люсиль с ними.
— Хорошо.
Хаш просунула пальцы под мои и подальше задвинула засов.
— Мерили!
—Что?
— Я не хочу больше видеть ни тебя, ни твою семью в Долине. Никогда!
— Хаш, ты не можешь нас выгнать! Выгнать своих…
— От чужих мне приходится терпеть гадости, но от родственников я их не потерплю. Ты предала мое доверие. Второго шанса у тебя не будет.
Хаш вышла из кладовой, я шел следом.
— Пусть Мерили посидит там еще десять минут, — приказала она менеджеру. — Я не хочу, чтобы она позвонила отцу прямо сейчас. Я должна застать его врасплох.
Мы вышли на улицу. Толпа расступилась.
— Ты нагнала на нее страху? — спросила какаято женщина.
— Да. Теперь она до смерти боится меня. — Хаш остановилась. — Джейкоб, не надо тебе в это вмешиваться. Тебя и так у нас не любят. Оставайся здесь и не обижайся.
— Снимки Эдди касаются и меня тоже. Так что одну я тебя не отпущу. Если речь идет о семье, то… я член семьи.
После минутного молчания, под пристальными взглядами горожан, Хаш наконец кивнула:
— Ладно, но говорить буду я. А ты будешь стоять рядом и делать свирепое лицо.
— Согласен.
Я повел краснобелый грузовик через городскую площадь, вдоль высоких деревьев с солнечножелтой листвой, мимо уютных скамеек в парке и всего того, что представляет для нас одноэтажную Америку. Иногда город идеально подходит под воображаемую картинку. На указателе была надпись «Исторический Далиримпл». Регулярно снабжаемый средствами из доходов «Фермы Хаш» и деньгами многочисленных туристов, приехавших посмотреть на знаменитую Долину, Далиримпл был вполне реальным.
— Нам сюда, — бросила Хаш, указывая испачканным в муке пальцем на холм.
Современный комплекс, состоящий из красивого кирпичного здания суда, окружной тюрьмы и окружной библиотеки, высился на вершине холма среди высоких золотистых деревьев. Старик, подстригавший лужайки последний раз перед зимой, махнул нам рукой, когда мы проезжали мимо. Я обратил внимание на бронзовую статую женщиныпионера. В длинной юбке, перевесив через руку бронзовую корзину с бронзовыми яблоками, Хаш смотрела в невидимое будущее. На невысоком постаменте была надпись:
«Посади. Вырасти. Собери.
Дар Хаш Макгиллен Тэкери «Ферме Хаш».
Я едва успел прочитать написанное, а Хаш уже взбегала по ступеням в наше неведомое будущее.
— Ты хорошо смотришься в качестве статуи, — сказал я.
— Я позировала и сама заплатила мастеру. — Хаш помолчала. — Вероятно, на следующей неделе желтая пресса объявит, что у меня такое же непробиваемое сердце, как у нее.
Я вошел следом за ней в здание суда, прошел по коридору, вдоль которого тесно, словно соты, располагались кабинеты. На окнах холла замысловатой вязью было написано: «Да хранит господь Америку и округ Чочино».
— Двоюродный брат моего отца Аарон Макгиллен — окружной комиссионер, — объяснила Хаш. — Я сделала все, чтобы его избрали на этот пост, потому что он скряга и ловчила, а эти качества просто необходимы в правительстве округа. Но только не в семье.
Она рывком распахнула двойные стеклянные двери и вошла в приемную, где ей навстречу поднялась молоденькая секретарша:
— Здравствуйте, тетя Хаш, мэм.
— Пойди немного погуляй, Ченси. Ты ничего и никого не видела.
Девушка схватила свою сумочку и быстро вышла.
Мы вошли в кабинет. На нас сердито уставился тощий, чопорный на вид пожилой мужчина. На табличке, стоящей на его столе, я прочитал: «Аарон Макгиллен, окружной комиссионер. Честный, но суровый».
— Я знаю, что вы сделали, — объявила Хаш с порога. — Нет ничего честного в том, чтобы торговать покоем моей невестки.
— Не смей смотреть на меня свысока и осуждать! Ты первая сделала деньги на Эдди!
— Вы обманули мое доверие и поставили меня в неловкое положение.
— Тебе больше не удастся скрывать правду. И ты не сможешь управлять сплетнями и слухами, чтобы они играли тебе на руку. Факты — это неумолимое, черное, зловонное облако, вырывающееся из трубы твоего камина и грозящее сжечь весь твой дом. Люди уже почуяли неприятный запах. Я с радостью прописал тебе дозу твоего же лекарства под названием «пристальное внимание общественности», которое ты вкатила мне несколько лет назад. Я пригласил тогда парней из иммиграционного комитета взглянуть на твоих мексиканских сборщиков яблок. Я попытался всего лишь соблюсти закон, а ты выставила меня монстром.
— Потому что эти мексиканцы работают за свои деньги больше любого другого, и я не собиралась смотреть, как их наказывают по расистским законам.
— Ну конечно, ты же у нас выше закона! Во всяком случае, ты так думала до сих пор. — Он стукнул кулаком по столу. — Но не плачь теперь, когда в твою дверь постучится весь мир и твоя подноготная вылезет наружу! Ты всегда вела себя так, будто тебе одной известно, что лучше для каждого местного жителя. Ты правила в этом городе и в этом округе, и тебе даже показалось, что ты подчинила меня. Так вот, я не собираюсь стоять и смотреть, как ты прибираешь еще больше власти к рукам, получив на блюдечке знаменитую невестку. Я срублю под корень твое дерево, и это пойдет на пользу нашему обществу. А сделать это можно только одним способом — надо показать, кто ты такая на самом деле и каковы в действительности твои родственники.
— Вы можете бороться со мной, сколько душе угодно, Аарон. Но если вы только…
— Возможно, мне не удастся срубить тебя под корень, но я как следует обрежу твои ветки.
— Каким же образом?
— Начнем с так называемой жены Логана. Эту женщину никто никогда не видел, с ней никто не говорил по телефону…
— Она была немкой. Она умерла в Германии, когда •Бэби было всего месяц от роду, а Логан служил там. Об этом все знают.
— Нет, все так говорят, потому что ты сказала им это. Хотя нет ни одной фотографии жены Логана, хотя ее родственники ни разу не приезжали навестить Бэби.
Никаких следов никому неведомой немки. Я скажу тебе, что на самом деле думают люди о твоем брате. Они думают, что он переспал там с какойто девицей, но она не захотела оставить ребенка себе, а ты заставила Логана привезти девочку сюда, то есть поступить правильно. От Хаш исходила свирепая энергия. Она вцепилась пальцами в крышку стола.
— Если вы скажете хоть слово, чтобы обидеть моего брата или Бэби…
— Хаш! — остановил я ее.
Я всего лишь произнес ее имя, но за этим скрывался приказ. Ступай неслышно и держи угрозы при себе. Я стоял рядом с ней, и мне хотелось схватить этого ее родственника за шиворот и треснуть об стену. Но я только выставил руку между ними, оттащил Хаш от стола и сказал:
— Слова стоят немного.
Она посмотрела на меня, и в ее глазах я прочел просьбу о помощи. Я никогда раньше этого не видел, и это меня потрясло. Впервые за все время, проведенное в Долине, я оказался на знакомой территории. Женщины, нуждающиеся в помощи, были моей специальностью.
