занавес, мгновенно покрывая деревья отсвечивающими серебром белыми шапками.
Ирка улыбалась, подставляя обе ладони и завороженно любуясь танцем снегопада. Ноздри ее раздувались – в воздухе пахло непривычной, совсем не городской чистотой и свежестью… и еще караулящими за забором псами.
– Чего ж вам надо? – пробормотала Ирка, но без особой настороженности – никакой, даже самой малой угрозой от псов не пахло, так что эта загадка могла подождать.
Точно отвечая на ее предложение «высказаться», кто-то из псов протяжно и даже мелодично взвыл. Второй подхватил… Дрожа на длинных нотах, поднимаясь почти к самым небесам и ниспадая к земле, многоголосый собачий хор тек над погруженной во тьму старой балкой, над замерзшими деревьями и обшарпанными домиками. Точно привлеченная этим печальным гимном луна выкатилась из-за туч, подсвечивая серебром кружево снегопада.
– А… – крик застрял у Ирки в горле.
Вдоль яблоневого дерева медленно скользило гибкое чешуйчатое тело. Громадное, само чуть не с древесный ствол толщиной, оно с гипнотическим изяществом струилось меж ветвей. Лунный свет голубыми бликами отражался от чешуи цвета полированной стали. Неспешно обвилось вокруг старой яблони… и, мерно покачиваясь, среди заснеженных ветвей поднялась огромная, как колода, голова змея!
– Кха-ш-ш-ш! – послышалось громкое шипение, и на загривке чудовища вздыбился шипастый, похожий на корону гребень.
Опять пришли за ней! Проклятые змеи осмелились вновь явиться в ее дом – и даже без приглашения! Она знала, чувствовала, что за всем нынешним кошмаром прячутся их скользкие хвосты! Ирка судорожно сглотнула перекрывший горло комок и отчаянно, во всю глотку заорала, сама не зная, чего больше в ее крике – страха или ярости.
Луна нырнула в тучи, как перепуганный ребенок под одеяло. Лампочка над крыльцом сухо затрещала и погасла.
– Кха-ш-ш-ш! – в шипении змея слышалось отчетливое раздражение. Темный силуэт взмыл над деревьями, и два гигантских крыла взвихрили снегопад. Среди кружева снежинок завис змей. Развернулся. Изгиб точеной шеи выражал сокрушительное презрение, дескать, не очень-то и хотелось!
– Истеричш-шка! – сухим шорохом осыпавшегося снега донеслось с небес – и змей растворился в кружении снежинок.
Ирка осталась стоять, ошеломленно глядя в темные пустые небеса. И все? Она заорала, и он вот так запросто удалился, задравши хвост, – разве что обшипел ее напоследок? Предыдущий змей был намного настойчивей… И… почему из дома никто не выскочил? Ни Танька, ни Богдан, ни Вовкулака? Она тут орет, как резаная, а они что, не слышат?
Ирка обернулась к входным дверям… Земля у нее под ногами накренилась, в лицо дохнуло леденящим, убийственным холодом.
Извиваясь, точно сами были маленькими змейками, струйки снега взбегали на крыльцо… и торопливо стягивались вместе. Проступая на фоне крашеной двери, за спиной у Ирки конденсировался широкоплечий силуэт. Черный провал рта скривился злобой – противник рассчитывал подобраться незамеченным – и прянул с крыльца, нацеливая на Ирку тускло отсвечивающий в темноте нож.
Ирка шарахнулась назад, поскользнулась на обледенелом металле и кубарем скатилась с крыльца. Забарахталась в снегу, пытаясь подняться, – ноги разъезжались, как у щенка на катке. Снежная фигура выросла, казалось, прямо из бетона дорожки. Сталь блеснула у Ирки над головой.
Девчонка стремительно кувыркнулась, уходя из-под удара. Острие со скрежетом скользнуло по холодному бетону. Отчаянным усилием Ирка вскочила на ноги.
– Подловил, Спиридоша, – сузившимися глазами следя за надвигающимся на нее снежным силуэтом, процедила Хортица. Чего проще – кинуть на него заклятье Огня-Сварожича да превратить в талую лужицу… Да только для этого нужна хоть малая огненная искорка, а у нее – ничего! Ни зажигалки, ни зелий, ни трав, ни… ботинок! Одни домашние тапочки! Ничего, сейчас ребята все поднесут – мало не покажется! Там, в доме, и Богдан с мечом, и Танька с зельями, и подполковник милиции… с зубами, и даже Оксана Тарасовна!
Ирка открыла рот, собираясь снова заорать…
– Кричи-и, зови на помощь, ведьма! – шелестом падающего снега выдохнула белая фигура. – Та, первая, тоже кричала! – широченный нож издевательски-неторопливо покачивался, выцеливая каждое движение девчонки.
Ирка звучно захлопнула рот. Марина! Она наверняка звала, но никто ее не слышал, не только люди в окрестных домах, но даже Танька тогда, у ручья! Ирка ненавидяще покосилась на снежный силуэт – звуки глушишь, генератор белого шума доморощенный? Не поможет! Кто с ножом к нам придет, тот с этим же ножом в интересном месте и удалится!
Ирка улыбнулась, открывая зубы в недоброй собачьей усмешке – и перекинулась. Громадная черная борзая с яростным рыком прыгнула вперед и сомкнула челюсти на руке убийцы…
Ком рыхлого снега залепил Хортице глотку. Собачьи глаза над широко раззявленной пастью стали безумными. Ей показалось, что между челюстями вогнали распорку – ни проглотить, ни выплюнуть. Она метнулась назад, судорожно тряся головой, пытаясь избавиться от невесть откуда взявшегося кляпа.
– Що, собаченька, не по зубкам кусок ухопыла? – черные провалы глаз на слепленном из снега лице оказались у самой морды Хортицы… Нож ударил.
Она успела крутануться, поднимая вокруг свежий снег. Вдоль плеча как сосулькой провели, но она не обратила внимания, ее уже несло по скользкому бетону. Она заскребла всеми четырьмя лапами, развернулась к противнику… Кляп в пасти наконец хрупнул, и она судорожно заперхала, избавляясь от забившего глотку снега…
Дорожка у самой ее морды была усыпана мелкими темными пятнами, а к плечу точно приложили раскаленное железо.
Злобный смех заставил ее резко вскинуть голову. И тут же ее повело в сторону, зашатало от вязкой, обморочной слабости. Перед глазами плавали слабо фосфоресцирующие цветные круги.
«Почему цветные, собаки ведь не различают цветов?» – проползла мутная мысль. Переднюю лапу она больше не чувствовала, точно та враз исчезла.
Засмеялись снова. Проступающий сквозь мельтешение снежинок контур мужского лица расплылся, и Хортица поняла, что это он так улыбается. Врагу было весело, а широкое лезвие его ножа больше не блестело – его покрывала темная пленка крови.
– И ось це – найсильниша в мире ведьма? – презрительно прогудел утробный голос.
Нож ударил снова. Поджимая раненую лапу, Хортица на трех ногах отскочила в сторону. Вверх, скорее! Резкий толчок задними лапами… Громадные крылья проступили вдоль гладкой спины, ударили… Точно подбитая птица, Хортица суматошно молотила крыльями, чувствуя, как непреодолимое онемение сводит мышцы, подкрадываясь к сердцу. Тяжелое тело гигантской борзой тащило вниз, и она рухнула на дорожку, забилась, разметая крыльями снег.
Снова смех. Сквозь застилающую глаза тьму она увидела, как мутная, полупризрачная фигура выросла над ней. Хортица изогнулась, последним яростным усилием пытаясь тяпнуть подонка за ногу… Могучие клыки бессильно клацнули, пройдя сквозь врага, как сквозь туман. Вся ее сила, и мощь, и умение летать, и древняя кровь старого Хорта в ее жилах – все бесполезно!
«Все, как говорила Серафина… Как глупо! Как бесконечно глупо…» – успела подумать она. Тело цепенело, смерзаясь в ледяную глыбу.
Бесформенная, но цепкая рука ухватила борзую за шкуру на загривке и рывком вздернула тяжелую голову, открывая шею. Очертания гигантской крылатой собаки поплыли, размываясь. Тяжело, со всхлипом дыша и беспомощно скребя пальцами по мокрому от крови снегу, лежала хрупкая черноволосая девочка. Пустые дырки на слепленном из тьмы и мельтешащего снега лице заглянули в отчаянные зеленые глаза.
– Ось и все, моя видьмочка, ось и все… – хлюпнул омерзительный нутряной голос… и тяжелый тесак взвился в широком замахе.
– Чтоб тебя разорвало! – беспомощно выкрикнула Ирка. Слова – это все, что у нее сейчас оставалось. Только в них совсем не было силы – точно вспоровший руку нож высосал ее всю до капли.
