Никнет. — Дитятко Мужу — на руки. — Прощай, чуточка! Прощай, крохотка! Вот-вот скрутится, Нá-земь грохнется. Зелень… Mopcкaя синь… Стелется… Клонится… — Только глазка не вскинь: В левой оконнице! От входу — крайняя… Не трону… Чай меня!..— Веянье… Таянье… Моленье тайное. — Рвенье, ко мне! Рденье, ко мне! В левом окне, В вечном огне. Перси — в багрец! Сердце — к груди! Нечеловецк Свет! — Не гляди! «И — же хе — ру — вимы!» Иг — ри — щем орлиным, Ли — ствием гонимым… «Хе — ру — вимы тай — но…» Тысячами-стами, Тысячами-тьмами… «Яко да Царя всех…» Удар. — Окно настежь… Стклом-звоном, тьмой-страстью… — Гляди, беспамятна! (Ни зги. Люд — замертво.) — Гря — ду, сердь рдяная! Ма — руся! Глянула. Грянули стёклы: Рдяные копны! Полымем-пёклом, Полным потоком Огнь — и в разлете Крыл — копия Яростней: — Ты?! — Я! Та — ввысь, Тот — вблизь: Свились, Взвились: Зной — в зной, Хлынь — в хлынь! До — мой В огнь синь. Прага, Сочельник 1922
,
Звенящие, лопающиеся гроздья (фр.)
