Князь, вы безбожны! Великолепный плащ дорожный! Князь де Линь
Подбитый ветром? Казанова
(вдохновенно)
Да, но в нем Пять тысяч жен таким огнем Горели, сном таким блаженным Покоились — вдоль всей вселенной: В возках, в каретах, в визави… Князь де Линь
Прощайте, Агасфер Любви! (Объятия. Выходит.)
Казанова
Розина… Родинки — кудряшки — Регалии… Теперь рубашки: Раз, две… Гм… Не хватает трех. Грабители! Последних крох Лишили! Равноправья принцип! Все разокрали! Якобинцы! Негодники! Ну две, так две… В таком нелепом воровстве Я и слепца не заподозрю. Мои рубашки! Славный козырь! Добыча! Черт бы вас растряс, Колбасники свиные! Да-с. Жизнь. Да-с. Кончать в лесах богемских, Начав в Венеции. У немцев Не кровь, а сыворотка! Шут С рубашками! Не обойдут Последнего из Кавалеров! Честь старая и Агасферов Плащ огнедышащий — при нас! Куда еще в последний час Помчит — в какие Трапезунды? Меня Folia Vagabunda[27] Моя? Последняя из всех Роз, Флор, Марий, Елен и Ев… О, как меня обворовала Одна Марион! Бьет одиннадцать. — Так. Карнавалу Осталось час. — Но что за храм Любви была! — (Сгребая и швыряя в чемодан разбросанное тряпье.)
Ну-с, старый хлам! — И как потом о ней я плакал! (Берет со стола Ариоста.)
Ну-с, старый, отвечай, оракул: Когда к Хароновой реке Спущусь, — и с чьей рукой в руке Очнусь в небесных будуарах? (Из книги вылетает письмо. Подымает. Читает.)
«Когда-нибудь в старинных мемуарах — Ты будешь их писать совсем седой, Смешной, забытый, в старомодном, странном Сиреневом камзоле… (Смотрит на свой камзол)
где-нибудь В Богом забытом замке — на чужбине — Под вой волков — под гром ветров — при двух свечах — Один — один — один — со всей Любовью Покончив, Казанова! Но глаза, Глаза твои я вижу — те же, в уголь Все обращающие, те же, в пепл и прах
