— Рычаги? Конечно, у них были рычаги! Если бы я отказался, меня бы мигом заперли куда-нибудь в Антарктику просчитывать на компьютере миграции планктона.
Суриков говорил так, словно для него это стало бы настоящей трагедией. В это Рико, кстати, верил. Ему приходилось сталкиваться с подобными людьми. Суриков вырос и сформировался внутри корпорации, ничего другого в своей жизни он не видел. Когда поступает команда — ее исполняют. Кто не выполняет команды — расхлебывает последствия невыполнения. Даже люди с серьезными эгоцентрическими замашками не хотят иметь пятен на своей репутации, поскольку прекрасно понимают, как это осложняет карьеру. А в корпорации не делают большой разницы между словами «карьера» и «жизнь».
Если рушилось первое, рушилось и второе.
— Вы сказали, что вас выдернули из «Фучи Мальтитроникс»!
— Да какая разница? У меня не было выбора. Выдернули меня силой или выманили обещаниями, у меня все равно не оставалось выбора. Меня использовали. Суть одна.
Разница между тем существовала. «Фучи» могла попытаться вернуть Сурикова, но не в любом случае. Л. Кан утверждал, что цель их операции — вернуть похищенного силой человека, и если это ложь, на чем настаивали как Суриков, так и его жена, то Рико имел полное право считать контракт расторгнутым.
Неожиданно все стало проясняться.
Если Рико суждено будет выбраться отсюда живым, он сделает одно интересное заявление. Расскажет о фиксерах, которые лгут. Л. Кану его заявление не понравится. А люди должны о них знать.
— У вас есть выбор, — сказал Рико. — Или вы идете со своим мужем, или ждете, пока я смогу вас освободить.
Марена Фаррис лежала в кровати и смотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыли страх и надежда.
— Это значит, что вы… отпустите меня?
— Когда придет время.
Фаррис обмякла, потом прикрыла рукой глаза.
— Я не могу поверить, что вы не станете меня убивать. Но вы же так сказали, правда? Вы не собираетесь меня убивать?
Рико стиснул зубы.
— Я не убийца.
Фаррис всхлипнула. Потом несколько раз тяжело вздохнула, не убирая руки с лица. Возможно, она плакала. Потом она подняла голову и вытерла слезы:
— Куда вы отвезете Ансела?
— Это еще не решено.
— Вы собираетесь вернуть его «Фучи»?
А что, если ей сказать, подумал Рико. Первым его побуждением было не говорить ничего. Ей не надо этого знать. Между тем она его удивляла. Только что хотела прикончить этого типа, а теперь беспокоится о его судьбе.
Прежде чем он решил, что ей ответить, Фаррис произнесла:
— Вы должны вернуть его корпорации «Фучи».
— Почему?
— Это лучшее место для таких, как Ансел. Правда. Я говорю это не потому, что там работаю. «Фучи» располагает лучшими возможностями для научных исследований. Программы специально подгоняются под таких специалистов, как Ансел. Не думаю, чтобы он был счастлив где-либо еще.
— Это его проблемы, — сказал Рико. — Пусть решает. Ваши варианты я вам уже объяснил. Что вы выбираете?
— Если вы не возвращаете Ансела «Фучи», то просто отпустите меня. Выбросьте в безопасном месте. Поближе к телекому.
Правильно.
— Она с вами не едет.
— Нет? Почему?
— Потому, что она так решила.
Суриков нахмурился, затем выжидающе посмотрел на Рико.
— У вас есть оружие, — тихо сказал он. — Вы можете ее заставить.
Рико стиснул зубы:
— Не думаю.
— Это может оказаться вам очень выгодным.
— Забудьте даже думать об этом.
— Что ты решил насчет Марены Фаррис? — Пайпер вытащила соевый бутерброд из крошечной микроволновки и устроилась за крошечным кухонным столиком. Почему-то она была уверена, что в доме орков кухня должна занимать почти все место.
Рико прожевал свой кусок и сказал:
— Фаррис нам придется еще потерпеть.
— Зачем, босс? — буркнул Шэнк.
Рико посмотрел, как орк в один присест поглотил огромный бутерброд.
— Затем, что мы пока не можем ее отпустить.
— А если нагрянут люди из «Фучи», у нас будет заложник.
Рико не любил это слово. Ему не нравилось, что Пайпер так сказала. В его планы никогда не входило брать заложников. Он бы с удовольствием отпустил Фаррис прямо сейчас. И отпустил бы, если бы не…
— Корпорации всегда берут заложников, — продолжала Пайпер, пододвигая ему еще бутерброды. — Ничего страшного не произойдет, если и мы поступим так же. Они должны почувствовать, что значит жить в постоянном страхе смерти. Что значит, когда с тобой не считаются.
— Мы не станем совершать над ней насилие.
— Только в «Фучи» об этот никогда не узнают, jefe. В этом-то и суть.
На самом деле все было сложнее.
Ни Суриков, ни Фаррис не говорили полной правды. В чем-то они лгали. Вопрос заключался в том, достаточно ли правды он знает, чтобы не ошибиться в следующем шаге. Рико не мог отделаться от ощущения, что упускает какой-то важный момент, какую-то серьезную деталь этой головоломки, без которой он никак не может ясно увидеть всю картину. Может быть, у него уже начинается паранойя. Ему оставалось лишь продолжать переговоры с «Прометеем» о передаче им Сурикова. При этом его терзало ощущение, что Суриков и Фаррис не договаривают чего-то важного, что может по-новому осветить все происходящее.
Отпустить Фаррис? Конечно — как только он убедится, что то, что она узнала, не причинит вреда ни ему, ни его людям, ни самому Сурикову. Придется ей потерпеть и помучиться, но в конце концов она будет делать это ради Сурикова. Теперь она ему обязана. При других обстоятельствах ее бы отдали под суд по обвинению в попытке убийства.
— Этот рейд превращается в собачий кошмар, — проворчал Торвин. — Я не верю ни одной собаке, ни Сурикову, ни Фаррис.
— Заткнись и жуй, — оборвал его Шэнк.
— Пошел ты знаешь куда? Троглодит собачий.
— Обрубок!
— Если кто-то решил выйти из игры, — громко сказал Рико, — говорите сейчас. Мы будем по уши в дерьме, прежде чем это дело закончится.
— А что, разве пока еще не по уши? — поинтересовался Шэнк.
— Никто не собирается уходить. Мы остаемся с тобой, jefe. Ты это знаешь.
— Конечно, — кивнул Шэнк. — Ясное дело, с тобой.
Рико посмотрел на Торвина. Риггер думал, взять ли еще один соевый бутерброд или нет. Увидев краем глаза, что Рико на него смотрит, он пробурчал:
— Упустить возможность нагреть корпорацию? Да кто же на такое согласится? Такое даже во сне собачьем не увидишь…
