Ловчий желаний

Как здорово, что Николай Андреевич Котомин в «кадре» уже не появляется! Для публичного имиджа у него подобраны специальные актёрские головы. Ник теперь мозг. Автор, продюсер, режиссёр, директор, оператор, сценарист, редактор, монтажёр, композитор, кто угодно, но – не ведущий. Теперь, спасибо Бедламу, он чистым творчеством занимается. Ну, иногда не очень чистым, а бывает, и далеко не чистым.

Но в основном делает что хочет, без сомнения. Исключение – заказы генерального спонсора.

Свобода не бывает бесплатной. Это сказочка для бедных, что её не купишь, не продашь. «Свободные задарма» – кроме себя самих, никому и даром не надобны. В этом мире.

– Нет уж, я точно не он. К сожалению или к счастью, но я вовсе не репортёр, известный как Убийца Сенсаций Ник.

Причём среди произнесённых слов ни единого лживого не затесалось. Что правда, то правда. В настоящем времени – чистейшая.

Сожалеющий вздох фанатки был тихим, очень тихим, но тяжким как грех, искупить который уже не представится возможным. Ник даже на мгновение посочувствовал ей. Сверкнул перед человеком радужный блик мечты и тотчас погас, залитый холодной водой будничной серости… Ну, хоть бы она такой простушкой не выглядела, тогда ещё можно было бы в столице южного сопредельного государства полчасика на посещение привокзальной гостиницы выделить! Да уж, символично не повезло с креслом попутчице, похожий на кумира мужчина направо поворачивается при разговоре с ней. Не налево…

Надо же до такой степени себя изуродовать кошмарной одежонкой и макияжем нелепым, чтобы окончательно угробить возможность появления даже призрачного шанса на интерес мужчин. Не имеешь средств оплатить услуги стилистов, так собственный вкус воспитай, кто мешает? И вещи покупать в бутиках не обязательно. Одежду, которая человеку идёт, и на базарах отыскать вполне реально.

Не-ет, билет надо было в головной салон класса СВ брать, а не «теряться в толпе» сразу. Хоть напоследок насладиться комфортом и… Впрочем, худо без добра не бродит. Там последнее место в поезде, где можно сыграть в шахматы. В первом вагоне совершенно другие игры практикуют…

– И я смотрю, лицо-то знакомое! Российские каналы у нас традиционно не жалуют, но мы ж народ грамотный, в электронике подкованный, спутнички, ракетки, то, сё… Помнится, мы с Леонид Данилычем работали над одной системкой. Я тогда ещё пацаном был, только-только после института на Южный Машиностроительный пришёл… – Теперь ветеран освоения космоса изъяснялся исключительно на языке «северного соседа».

Видать, уж очень хотел без искажений донести информацию о своей сопричастности к свершениям великих. Ещё бы! С будущим вторым президентом страны вместе над «системкой» корпеть – это же богатейшее воспоминание на закате жизни! Вот ведь промелькнула она, неожиданно скоротечная, вся в трудах и заботах, а вспомнить особо и нечего, разве что как постоял рядом с персоной, вошедшей в историю…

Если бы Нику захотелось надиктовать мемуары, таких воспоминаний он бы на целый мегабайт текста набрал. Хорошо это или нет, вопрос спорный. Однозначно плохо то, что других впечатлений, связанных с его собственной, личной жизнью, хватило бы на текстик куда менее объёмный. В лучшем случае на пролог, рассказ о детстве и маме, о редких появлениях вечно пропадающего в командировках и экспедициях папы да на краткие вставки, эпизоды о жёнах, ненароком произведённых детях и Бедламе. Не жизнь, а сплошная беспросветная работёнка…

Не-ет, что-то надо делать с визуальным восприятием. Образ – менять. Немедленно. Ещё узнает засвеченную медиа-физиономию кто-нибудь, не столь невзрачный и легковерный! Спрашивается, чем бы, как бы настолько кардинально себя замаскировать, чтоб ни одна… гм… собака не унюхала.

А если попросту не перечить естеству… Идея! Почему нет? Помнится, в мрачный период закольцевого обитания не только состояние души, но даже внешний облик настолько сильно изменился, что близкие знакомые на улице мимо проходили. В упор не видели. И вовсе не потому, что стыдились признать его…

– И всё-таки вы очень на него похожи, – повторила соседка справа. Ещё не сдалась мечта в её душе, радуга не полностью растаяла в серых тучах. – Вас Георгием Александровичем зовут, да? Очень приятно. А я Наталья… Степановна.

– Доченька, у каждого человека есть двойник, – компетентно заявил сосед слева. – Я вот как-то читал в википедии…

Дедушка трещал и соловьём разливался, он уже забыл о шахматах и партнёре по игре, он переключился на «доченьку» и явно был не прочь приударить за ней далеко не по-родственному, аж глазки заблестели. Ник не прислушивался, ибо вновь погрузился в мрачные мысли о предстоящем конце света категории «бы». Но слух помимо воли выхватил фразу…

– Я лично не хочу с ним встретиться, – убеждённо заявил бывший соратник товарища Кучмы, директора крупнейшего ракетного завода СССР. Ещё не пана президента независимой Украины.

Конечно, если старичок не наврал с три короба для красного словца. Люди врать горазды, за ложью они прячут свой страх быть распознанными в истинном обличье. Потому и правды не доискаться в этом мире. Потому и мир такой, относительный.

Любопытно, какие они, те, кто в Зоне? Или о них правильнее рассуждать, используя не категорию «кто», а «что»?.. Лгут они там ещё больше, чтоб выжить? Или, наоборот, чернота неизбывная срывает маски, обнажает все истинные облики, и уже не до вранья…

– А почему? – спросила Наталья Степановна.

Двуязычному интеллигенту старой закалки удалось перехватить её внимание, ну и прекрасно, вдруг – судьба, вдруг он – ветеран одинокий, а у неё – в наличии атавистическая потребность о ком-то заботиться…

– Можете считать двойника напоминанием. Я думаю, таким способом боги намекают, что смертного скопировать недолго. Так что не особо задавайся, губу не раскатывай, ещё одного изобразим, без проблем. Не особо уникален ты, ещё один как минимум такой же есть.

Ого-о-о, какая глубина проникновения в тему! А он не прост, этот престарелый шахматист! Может, ракеты производства Южмаша с неба какую-то секретную инфу о строении мироздания приземлили?!

Любопытно, есть ли в добытых сведениях хоть крупица знания об истинной причине, по которой в мире этом, и без того далеко не самом лучшем из, появилась и запятнала его непроглядной чернотой Зона?..

Оглянувшись в очередной раз, Луч понял, что их положение куда хуже, чем казалось.

– Ребяты, левей берём! – прокричал он на ходу. – За во-он тем холмиком большим впадина, со стадион размером, должна быть. Если не исчезла! Я слышал от Вертухана, в неё «Руслан» упал, когда сквозь аномалию воздушную пролетел. Низко шёл, корпус почти целый остался. На корпусе том и переждём. Но выживших много там. Снорки они теперь…

«Самолёт вьетнамских солдат с западных участков периметра вёз, пилот напрямую курс проложил, вопреки запрету командования. Торопились дембеля домой… В Предзонье аномалии воздушные скорее исключение, чем правило, но какие ж правила без исключений!»

Об этом Луч только подумал. Вслух молодым не сказал. Ещё он подумал: «Интересно другое. Ведь устойчивые формы мутации только в самой Зоне появляются, а монстры предзонных территорий такие же мимолётные, нестабильные, как всё и вся здесь. Но почему-то рухнувшие из-под неба вояки эти мутировали именно в привычных снорков, и не исчезли вскорости… Ещё одно исключение из правила? И земля под самолётом этим почему-то не разверзлась…»

– Ты чё, долбанулся, дядя?.. Даже одного «слоника» пристрелить тяжко, живучие они, не люблю я их- х… – дышал Влад уже с напрягом.

– Не любишь потому, что готовить не умеешь! В лобешник их мочить надо. Или в позвоночник куда. Один выстрел – один труп!.. – Он ухмыльнулся, припомнив кое-что, и добавил: – Кхе, «слоники»… а вы их видели без противогазов? Увидите сейчас, вьетов много, на всех противогазы они не возят.