может показаться самым подходящим укрытием, и именно поэтому полиция решила в первую очередь его осмотреть.
Удачи, капитан, думаю, этой маски хватит минут на двадцать максимум. Боюсь, что форму тоже придется сжечь. Джени подошла к двери, ведущей на лестничную клетку, и вставила в щель свой пропуск. Замигали индикаторы допуска, и дверь распахнулась. Либо Дойл сняла блокировку, либо статус Ризы Тай был повыше, чем Джени предполагала. Она поднималась по ступенькам, напряженно вслушиваясь в тишину. Стиви, ну где же ты, черт возьми. Дойл, без сомнения, была тоже заинтересована в том, чтобы его найти. Удивительно только, как она могла упустить его там, возле столовой.
На месте Улановой я была бы заинтересована в том, чтобы в службе безопасности противника был такой человек, как Дойл. Джени остановилась, размышляя над тем, что ей только что пришло в голову, а затем двинулась дальше, перешагивая через ступеньку, пока ее правое бедро не взмолилось о пощаде. С дверью четвертого этажа также не было никаких проблем. Махнув удостоверением перед тремя насупленными охранниками, Джени принялась изучать настенные схемы, пока не разобралась, как пройти к лазарету.
Тсеша нетерпеливо поерзал на своем жестком стуле, выслушивая претензии представительницы Кса Патена в отношении неверных лаэ. Жесты кса были лишены плавности виншаро или даже лоум. Женщина, скорее, не жестикулировала, а дергалась; голос звучал так, словно она говорила в металлический ящик. Тсеша отвел глаза от ее судорожного дерганья и остановил взгляд на любимой скульптуре, но даже в ней он не нашел отраду. Ныла спина, мучила пульсирующая боль в висках. Несмотря на фокусирующее свойство боли, он уже начинал терять терпение.
Когда женщина наконец закончила, Тсеша кивнул в знак уважения к ее социальному статусу и жестом приказал ей идти, пренебрегая обычными в таких случаях благословениями. Она медлила в ожидании доброго напутствия, но Тсеша решительно рассек воздух правой рукой, на этот раз более грубо, чем оскорбил свою посетительницу.
Олигарх мне этого так не оставит, мрачно подумал Тсеша, провожая взглядом ксапатенку. Отделенные от Патена хааринцы вели широкую торговлю с людьми Внешнего Круга, кроме того, они оставались преданными своим рожденным в секте предшественникам. Тсеша предчувствовал спад в торговле, а возможно, сегодняшний непочтительный жест будет стоить ему целой забастовки.
Забастовка… в этом хааринцы так похожи на людей. Уже сейчас в них так много общего. Процесс гибридизации начался, пусть даже он не коснулся пока физических особенностей. Они много говорили об этом с Джоном Шраудом, сидя на веранде Академии, наслаждаясь солнцем и благословенным теплым ветром и споря о том, насколько такие перемены возможны.
Провозвестницу этих перемен, его милую Джени, скрывали в министерстве внутренних дел. Ее необходимо было вызволить. Сознает ли она, что стала пленницей? Тсеша надеялся, что нет, ведь ее реакция в этом случае могла быть самой непредсказуемой.
Этой ночью мой странный новый друг Люсьен должен ее освободить. Эта мысль не давала Тсеше покоя, он не мог всецело довериться своему новому гаду. Его Хэнсен, несмотря на свою неугомонность, все же стремился к какому-то порядку, а вот Люсьен, казалось, испытывал особое удовлетворение, внося смятение в души ближних. Наконец Тсеша не выдержал: он столько пережил, прошел через все лишения военных лет, но вот сносить этот треклятый стул он больше не мог. Он встал и принялся массировать онемевшие ягодицы. Что-то тут не так: смятение и спасение как-то не клеятся вместе.
Встреча с премьер-министром была отложена до вечера, и Тсеша отправился в свои покои. Он окинул взглядом комнату, которая казалась гораздо просторнее, чем была на самом деле, из-за скудности обстановки. Мой капитан может пока спрятаться здесь. Спать будет под моей кроватью. Тсеша обнажил зубы, его позабавила нелепость такого допущения. А если серьезно, днем она может трудиться за его компьютером, помогая ему в его нелегких делах. Научит его, как не умереть от тоски во время этих человеческих собраний.
Но что она будет есть? Перспектива разделить с кем-нибудь свой стол угнетала Тсешу, но если это угодно богам, так тому и быть. Только вот подойдет ли Джени его пища? Она может заболеть. Тсеша устало опустился на стул. И даже умереть. Джон его предупреждал, пищевые потребности гибридизированного существа будут постепенно меняться, привычная еда может стать настоящим ядом. Это будет нелепая смерть, которая не только убьет Джени, но и лишит их будущего.
Откинувшись на спинку стула й задумчиво созерцая деревянную скульптуру в нише напротив, Тсеша размышлял. Нет, она не сможет здесь оставаться.
Его размышления были прерваны серией громких сигналов. Уже причастие? Тсеша взглянул на часы. Нет, еще рано.
Сигнал повторился. Тсеша медленно подошел к компорту. На панели управления мигали разноцветные индикаторы.
— Странно, кто бы это мог быть?
Во-первых, система не была рассчитана на прием сообщений, и потом, никто не знал его кода.
Непорядок, но тем самым я знаю, кто это звонит, и Тсеша активизировал аудиосвязь.
— Ни-Ро! Ну вот.
— Лейтенант Паскаль, этот компорт не принимает входящую информацию.
Пауза.
— Теперь принимает.
Тсеша обнажил зубы й промолчал.
— Ни-Ро! — как-то по-детски, жалобно позвал его лейтенант, но в ту же секунду тон сменился, став резким и твердым. — Да не бойтесь, я не продам свой звонок газетчикам, если вас это волнует.
Мы разгневаны. Теперь он будет знать, что его отвергающий порядок друг может и сам раздражаться, а не только лишать равновесия других. Тсеша придвинул к компорту стул и сел.
— Ни-Ро, активизируйте, пожалуйста, видеосистему.
— Хорошо, Люсьен. — На дисплее показался профиль его нового друга. — Я не ожидал твоего звонка.
— Это очевидно.
Люсьен по-прежнему сидел боком. Было видно, что он с чем-то возится за кадром.
Мелькнуло что-то белое. Снова.
— Лейтенант…
— Прошу прощения, Ни-Ро, у меня тут небольшие технические трудности.
Наконец он поднес к лицу белую сложенную салфетку и прижал к той щеке, которую Тсеша не видел.
— Люсьен!
— Да, Ни-Ро?
— Что там у тебя?
— Да так.
— Опусти салфетку.
Нехотя Люсьен сделал то, о чем его просили.
Тсеша невольно провел рукой по собственной щеке, когда увидел на лице своего собеседника четыре рваных кровоточащих полосы. Он вспомнил, что в обычае у людей было держать дома животных.
