происходила естественным путем, когда усовершенствование орудий труда и самого общества создавало условия для перехода на более высокую ступень развития. Этот переход произошел из первобытно- общинного строя к рабовладельчеству. Далее — в феодализм, который в свою очередь постепенно, без искусственного ускорения самоотторгся и перетек в капиталистические отношения. Не теория создавала новый строй, а новые условия жизни становились темой современных философов, дающих объяснение — почему же все это произошло. Но вместе с развитием производства развивались и философские взгляды людей, которые уже не согласны были довольствоваться описанием произошедшего, а стремились опередить историю и предсказать строй будущий. Такой философией и стал марксизм-ленинизм.
Казалось, что учтено все, но упустил Ленинский ум главное — менталитет того народа, на который была сделана самая большая ставка. Разве мог тогда Ильич предусмотреть страшные политические репрессии, унесшие жизни тридцати миллионов советских граждан. Разве мог он предположить, что великая Россия останется без интеллигенции — мозга нации, генетически несущей в себе фундаментальные основы морали. Успевая делать собственные ошибки, Ленин был в состоянии самостоятельно распознать их и попытаться исправить, но разве мог он представить, что после него властной рукой недообразованного соратника будут уничтожены самые преданные революционеры, доведены до самоубийства писатели и поэты, воспевающие победы нового строя. Разве мог он предположить процветание стукачества — как патриотизма, позорные предвоенные договоренности с фашистской Германией, страх перед властью, вводящий в транс, интеллектуальное обнищание, процветающий антисемитизм, уничтожение моральное и физическое любых философских ростков, отличных от единственно «верных». Разве мог представить он себе духовный и интеллектуальный анабиоз, в который на семьдесят лет погрузилась великая прежде культурная держава. Уничтожая ум, препарируя мозг, в конце концов, нация скатывается к уровню безусловных рефлексов, и в этих беспорядочных движениях становится различимым лишь физиологическое стремление к самосохранению.
Ушла в небытие искусственная формация, разворованы и уничтожены все ее основы, как идеологические, так и экономические. Разломана могучая некогда держава на республики. Растаскана до последнего камушка по проверенному принципу: «Мы старый мир разрушим до основанья, а затем…» Пора бы начинать возрождаться, а как, если утеряны рецепты? Если интеллект уничтожен коммунистами на клеточном, хромосомном уровне. Построить церкви и позолотить купола может любая обученная бригада, а вот как наполнить храм духовностью, если не осталось ее ни у прихожан, ни у служителей. Если батюшка — бывший афганец может после службы избить до синяков свою помощницу. Если дом священника всего на полкрыши ниже церкви. Если тянется в пасхальную ночь к воротам храма молодежь, заранее взяв с собой водки, дабы разговеться в священном месте. И что можно возродить, если жаждущие прощения Господня путают раскаяние с индульгенцией!
Вадим не винил Корнеева, потому что знал, что тысячи таких же начальников не отличаются от него душеобилием и справедливостью. Но он не мог найти выхода для себя. Понимая, что все его попытки на гребне революционной борьбы прорваться в большую политику потерпели фиаско и дальнейшие усилия будут бесполезны для него и смешны тем, кто вскрывает где-то в администрации президента его корреспонденцию, Вадим решил отказаться от этой несбыточной надежды. Он также понимал, что для дальнейшего существования необходимо срочно найти работу. Однако слово «существование» говорило само за себя. Где искать, к кому обращаться?
Наряду с дефицитом нормальной работы ему не давало покоя бессмысленно уходящее время, безжалостное и безвозвратное. Он был полон сил для самоотдачи, для попытки усовершенствования мира, но как он может это сделать, если остается невостребованным в четырех стенах чужого дома? Вадим продолжал перелистывать газеты с вакансиями, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное удовлетворить его потребность в добродетели. Одним из заинтересовавших его объявлений было приглашение сотрудников в государственную экологическую компанию. Когда Вадим дозвонился по указанному телефону, на другом конце провода ему ответили, что их компания занимается защитой окружающей среды и работает при поддержке нового правительства. Эти слова настолько обнадежили Вадима, что он готов был договориться о встрече немедленно, даже не спрашивая об условиях работы и оплаты. В его голове закружились мысли об акциях «Гринписа», он представил себе объемные программы по защите экологии и, не откладывая, поехал на собеседование, но встреча с работодателем — прыщавым юношей в ободранной гостиничной комнате разрушила надежды и вернула его в серое русло заурядности.
— Мы продаем присадки к автомобильному топливу, которые делают выбросы менее вредными. Нам нужны агенты с опытом оптовой и розничной торговли.
— Сколько я должен заплатить? — спросил Вадим, сразу же распознав дешевый трюк сетевика.
— Триста пятьдесят гривен!
— Ищи других дураков! — в сердцах усмехнулся Вадим, выходя из комнаты, и в душе обратился к небу: «Господи, ну почему же все вокруг замешано на вранье?».
Еще в одном объявлении Вадим прочитал, что в крупную оптовую фирму, занимающуюся моющими средствами и парфюмерией, требуется начальник коммерческого отдела. Он договорился о встрече и в назначенное время зашел в кабинет инспектора по кадрам. Это было его первое в жизни собеседование на таком профессиональном и требовательном уровне. В компании из ста работников появилась вакансия в коммерческом отделе. Предлагаемая зарплата — полторы тысячи гривен — вполне Вадима устраивала, учитывая его крайне тяжелое финансовое положение. Он прошел собеседование у психолога, где больше часа отвечал на вопросы анкеты, совершенно не связанные с профессиональной деятельностью, но ответы на которые для специалиста вырисовывали картину эмоционального состояния и психологической выносливости возможного будущего работника. Он рисовал картинки, складывал на время слова, выходил из нарисованных лабиринтов. Затем около часа он беседовал на темы, касающиеся его прошлого трудового опыта, коммерческих способностей. После этого он прошел анкетирование в службе безопасности, словно на милицейском допросе, и только потом имел беседу с директором фирмы — приятной и образованной женщиной. Главным опытом его предыдущей деятельности была работа на литейно-механическом заводе в должности заместителя директора по производству. Именно за этот опыт и зацепились в отделе кадров, потому что на предлагаемой должности важно было умение руководить большим коллективом. После всех проведенных бесед с Вадимом пообещали связаться и объявить результат. А буквально через два дня на мобильный телефон позвонила инспектор по кадрам и пригласила его приехать на разговор с директором. Вадиму стало очень приятно от того, что, несмотря на такой серьезный и придирчивый отбор, его все же вызвали на встречу.
Приехав на фирму, он сначала зашел в отдел кадров, и девушка, проводившая собеседование, с нескрываемой радостью объявила, что его результаты оказались наилучшими среди всех тестируемых в течение трех недель. Директор была немного сдержаннее, но ее предложение явилось для Вадима неожиданно лестным, хотя одновременно и затруднительным. Дело в том, что она доверяла ему возглавить филиал в том городе, откуда Вадим как с каторги вернулся в прошлом году. В том городе, где он работал замом по производству, где он потерял своего лучшего друга, а вместе с этим и веру в мужскую дружбу, где он познакомился с Анной и где остались жить ее родители. Предложение директора было очень заманчиво: полторы тысячи гривен на начальном этапе, коллектив — тридцать пять человек, служебный автомобиль, отдельный кабинет и полная самостоятельность в рамках интересов головной фирмы с того момента, когда он будет к ней готов. Требовались лишь его согласие и положительный ответ из службы безопасности. Вадим взял день на обдумывание для того, чтобы усвоить новую информацию, поговорить с Анной, взвесить все за и против.
Это было очень непростое решение. С этим городом Вадима связывали тяжелые воспоминания, навсегда неприятным осадком осевшие в его душе. Два нелегких года, насыщенных разными событиями, он провел в этом небольшом городке и совсем недавно переехал в родной областной центр, пообещав себе больше никогда туда не возвращаться. Он даже в гости к родителям жены ездил через раз, чтобы не тревожить душу неприятными воспоминаниями. Но как же бывает беспощадна судьба, предлагая такие хорошие условия в такой тяжелый период жизни именно в том городе, который Вадим считал для себя закрытым навсегда. Нелегко было принимать решение в сложившейся ситуации, но голод и нищета — страшнее. Тем более что предлагаемая должность, помимо достойных условий, еще и тешила самолюбие Вадима.
На следующий день он, как и договаривались, позвонил директору фирмы и сообщил о своем
