— Однажды от Сахно я услышал замечательное определение, что Библия — это инструкция к человеческой жизни. И человек сможет стать счастливым, если научится этой инструкцией пользоваться. Знаешь, в этой книге столько выражений, которые мы употребляем в своей речи, что прав оказывается Соломон, сказавший, что все происходящее с нами — когда-то уже происходило, и нет в мире ничего нового. Например, выражение: «В своем глазу бревна не замечаешь, а в чужом соломинку видишь» — принадлежит Иисусу. «Не мечите бисер перед свиньями» — это тоже его слова. А Моисей предупреждал, чтобы торгующий не изменял свои гири, потому что это грех перед Господом. Да и еще очень много правильных наказов, соблюдая которые можно оставаться в мире со своей совестью. А разве не в этом счастье?
Правда, религия изменялась, трансформировалась с течением времени. Ведь Моисей пророчествовал пять тысяч лет назад. Представляешь, как с тех пор поменялись взгляды людей и их образованность. А основы морали — остались прежними. Как донес он тогда до людей десять заповедей, так эти требования до сих пор и актуальны. Иисус сильно обновил Ветхий Завет. Отказались от жертвоприношений, отказались от мести: «Око за око и зуб за зуб», предпочтя: «Ударяющему тебя по одной щеке подставь другую», правда это наставление никак не может прижиться в обществе. Но, все равно, современное христианство стало гораздо добрее, чем Ветхий завет.
Я к чему обо всем этом говорю: я вижу в душе твоей злобу, которая затмевает здравый смысл, и мне очень хочется тебе помочь с этой злостью справиться. Конечно, Библия сделала бы это надежнее и профессиональнее, но вряд ли я добьюсь того, чтобы ты взял ее в руки. Поэтому так и напрягаюсь сейчас. Видишь ли, добродетель рождается не в сердце (насосе, перекачивающем кровь), она рождается в разуме, спровоцированная нравственностью, тем багажом знаний, понятий, закладываемых с детства родителями, объясняющими маленькому мальчику, что муравьев не нужно топтать от того, что они такие же живые, как и мы, и спешат домой к своим деткам. А продолжается это познание всю долгую жизнь. Поэтому нужно торопиться узнать как можно больше, чтобы как можно раньше впустить в себя мудрость доброго.
Вадим не стал говорить отцу о том, что считает причиной его сегодняшнего состояния Ольгу. Так, как не стал говорить в свое время Сахно о роли его жены в испортившихся отношениях между старыми друзьями. Он понимал, что какими бы ни были верными его слова сейчас, как бы глубоко они ни проникли в сердце родного человека, они все равно останутся словами по сравнению с мнением жены, с которой он засыпает и просыпается, с которой воспитывает дочь и обрабатывает огород. Это не просто ее мнение — это его среда обитания. Это их сложившийся стереотип единства мнений. Это менталитет их семьи. И если внести своими речами о правильности конфронтацию в те сформированные отношения, то это значит поселить зло в нескольких людях и по отношению друг к другу и впоследствии (когда там все наладится) — по отношению к себе самому.
Меньше всего Вадим хотел становиться источником зла и сейчас и несколько лет назад, уходя с завода. Он давно решил для себя никогда не выступать критиком чужих отношений и не брать ответственности поучать, потому что понимал, как тяжело и чревато править взрослого человека, даже если полностью уверен в своей правоте. Все потому — что каждая правда относительна. Как может он знать правильное, с точки зрения своей морали, применительно к морали другого, которую ему никогда не узнать. Как может он осуждать в неправильности Белова, если сам неоднократно вслух восхищался его счастливым образом жизни. Андрей жил в ладу со своей моралью и потому ни в коем случае не считал себя ошибающимся. Вадим же, наоборот, изводил себя страданиями о несоответствии своих поступков завышенным требованиям собственной нравственности. И ему ли — несчастливому поучать Белова. И ему ли, недочитавшему в сравнении со своим отцом, поучать его и его семью, которая счастлива в единстве мнения о необходимости борьбы за участок земли. Но сын не хотел смириться с зародившейся в душе отца злобой, которая потянет за собой целый шлейф нездоровых поступков и, в конце концов, приведет к поражению.
Он и с Иисусом был не согласен в том, что следует подставлять другую щеку, потому что, прощая, оставляешь безнаказанным зло, которое, поняв свою безнаказанность, только усилится. Поэтому, прощая и давая злу возможность продолжения, человек совершает грех, подвергая опасности следующие жертвы. Но при всем этом понимании Вадим продолжал прощать, оставляя последнее слово за Господом. Чему он мог поучать, оставаясь при всех своих убеждениях всего лишь теоретиком, идеалистом? Он мог только позволить себе рассуждать вслух, продолжая вместе с собеседником искать свою истину. И благо, если в этом совместном поиске их мнения о праведном сойдутся.
— Все же я рекомендовал бы тебе почитать Библию. Хотя, кто знает, как ты ее будешь понимать! Судя по Сахно, так лучше ему было не читать этой книги. А история с самим Соломоном насколько поучительна! Ты пока наливай, а я зачитаю тебе одну фразу.
Вадим вышел в комнату и взял Библию. Он чувствовал в себе ответственность за каждое сказанное слово и за все, что еще собирался сказать. Он понимал, что в момент, когда нервы его отца оголены из-за последних неприятностей — он стал более уязвимым и чувствительным. И продолжая свое незримое воздействие, Вадим может помочь равно, как и навредить. Поэтому он должен постараться, чтобы все сказанное им не имело ни малейшего намека на нравоучение, а лишь напоминало поиск истины заблудившейся душой. Он хотел повернуть предстоящий разговор в русло, словно он сам советуется с отцом и ищет у него поддержки.
Вернувшись на кухню, он прочитал из Соломона: «И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость; узнал, что и это — томление духа. Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».
Вадим отложил книгу и рассказал прочитанную недавно историю о библейском царе.
— Соломон попросил у Бога мудрости, и Бог вместе с мудростью дал ему несметные богатства в дар за скромное желание. Царь Соломон стал мудрейшим на земле человеком. Он разрешал судебные дела без свидетелей, потому что насквозь видел людей и читал их мысли. Однажды к нему пришли две женщины и обе предъявили претензии на одного ребенка. Соломон приказал разрезать ребенка пополам и отдать каждой ее половину. Тогда одна из женщин отказалась от ребенка, и Соломон объявил ее матерью, потому что она во имя жизни своего дитя смогла от него отречься. Что интересно: продолжая править, Соломон возгордился своей мудростью и за это был наказан Богом, превратившись в бродягу, в то время как трон его занял демон, принявший царский облик. Когда, вдоволь наскитавшись, Соломон раскаялся, Господь вернул его на царство, но вскоре тот женился на язычнице и, в конце концов, отказался от Иеговы.
Вот тебе и горе от ума! Это же какую надо было возыметь мудрость в то время, чтобы стать атеистом! Так что, может, и тебе будет опасно познание библейской мудрости!
Они продолжали выпивать и разговаривать. Не раз уже случалось, что Вадим, общаясь с отцом, вспоминал маму и ее последние дни и слова. Всегда при этих воспоминаниях он не мог удержать слез, но сегодня его пожилой отец рассказывал о своих умерших родителях, о своем отце, потерявшем руку на фронте, хотя за всю войну участвовал только в двух боях. После первого он получил контузию, а после второго лишился правой руки. Он рассказывал об их жизни на Урале, о переезде на Украину, о болезни отца и его смерти, и глаза его наполнялись слезами, и слезы капали на стол. В этот момент Вадим вдруг подумал, как мог он так жестоко ошибаться, принимая замкнутость, скрытность своего отца за бездушие и черствость. Он смотрел на его поседевшие и поредевшие, легкие словно пух волосы, на глубокие морщины, исполосовавшие лицо, на жилистые руки и понимал, как глубоко он любит этого человека, насколько он ему родной и безвозвратно постаревший. Он вспоминал свою маму: сколько он не досказал ей при жизни, сколько недолюбил. И он обнимал своего отца и трепал его белоснежные волосы, и говорил про себя — как любит его.
Утром отец уехал домой, но уже днем перезвонил Вадиму и передал трубку своей жене.
— Вадик, ты должен написать статью о коррупции в нашей местной власти, — сказала Ольга тоном, который не намерен был удовлетвориться отказом. — Мы в понедельник пойдем здесь к прокурору, а ты пока пиши.
— Оля, о чем ты хочешь, чтобы я написал?
— О председателе и о коррупции!
— О коррупции можно будет говорить, когда прокурор откажется принять у вас заявление, когда суд примет незаконное решение, когда разные органы начнут вам препятствовать. Вот тогда можно будет писать о коррупции. А сейчас я могу только написать, что большинством голосов депутаты приняли
