«Суховато, зато искренне», — решил Лев. Его слушали в гробовом молчании. Он тщательно подбирал слова.
— Мне никогда еще не выпадало изведать горе, вызванное смертью ребенка. Не знаю, как бы я вел себя на вашем месте. Наверное, мне бы хотелось обвинить кого-нибудь, найти кого-то, кого я мог бы ненавидеть. Но сейчас я со всей ответственностью могу утверждать, что в смерти Аркадия нет никаких неясностей. Я принес с собой рапорт, который могу оставить вам, если хотите. Кроме того, мне поручили ответить на вопросы, если таковые у вас есть.
— Аркадий был убит. Мы хотим, чтобы вы помогли в расследовании. Если не вы лично, то пусть МГБ надавит на прокурора, чтобы тот открыл уголовное дело.
Лев кивнул, словно бы соглашаясь. Разговор их начинался по худшему из возможных сценариев. Отец упорствовал в своем заблуждении, и родственники готовы были поддержать его в этом. Он требовал формального открытия уголовного дела, без которого милиция не начнет расследования. Он просил невозможного. Лев обвел взглядом коллег по работе. В отличие от остальных они понимали, что произнесенное слово —
— Аркадий попал под проходящий поезд. Его смерть была случайностью, трагическим несчастным случаем.
— Тогда почему он был голый? Почему рот у него был забит землей?
Лев попытался осмыслить услышанное. Мальчик был обнажен? Он впервые слышал об этом. Он раскрыл отчет.
Теперь, когда он прочел эти строки, они показались ему странными. К чему вообще было заострять на этом внимание? Но вот, черным по белому: мальчик был одет. Он пробежал глазами документ до конца:
Он закрыл рапорт. Комната ждала.
— Ваш сын был обнаружен полностью одетым. Да, во рту у него была земля. Но поезд зацепил и проволок его тело, так что наличие земли во рту вполне объяснимо.
Пожилая женщина поднялась на ноги. Прожитые годы согнули ее, но взгляд по-прежнему оставался острым.
— Это не то, что нам сообщили.
— Очень печально, но вас ввели в заблуждение.
Однако женщина не унималась. Очевидно, она твердо верила в то, что говорила, и пользовалась в семье немалым авторитетом.
— Человек, который нашел тело, — Тарас Куприн — старьевщик. Живет через две улицы отсюда. Он сказал нам, что Аркадий был голый, слышите? На нем не было ни клочка одежды. Столкновение с поездом никак не могло раздеть мальчика догола.
— Этот человек, Куприн, действительно обнаружил тело. Его заявление приложено к рапорту. Он утверждает, что тело было обнаружено на путях полностью одетым. Он недвусмысленно утверждает это. Его слова записаны здесь черным по белому.
— Тогда почему же нам он говорил совсем другое?
— Быть может, он что-то напутал. Не знаю. Но вот здесь у меня есть подписанное им заявление, которое приложено к рапорту. Сомневаюсь, что он станет противоречить себе, если я спрошу его об этом сейчас.
— Вы сами видели тело мальчика?
Ее вопрос застал Льва врасплох и изрядно удивил.
— Я не расследую это происшествие: это не моя работа. Даже если бы это было и так, здесь нечего расследовать. Произошел трагический несчастный случай. Я пришел поговорить с вами, прояснить возникшие недоразумения. Я могу прочесть весь рапорт вслух, если хотите.
Пожилая женщина заговорила вновь:
— Этот ваш рапорт — ложь.
Присутствующие замерли. Лев молчал, пытаясь сохранить спокойствие. Они должны понять, что обратного пути нет. Им придется смириться, принять тот факт, что их маленький мальчик погиб в результате несчастного случая. Лев пришел сюда ради их же блага. Он повернулся к Федору, ожидая, что тот поставит пожилую женщину на место.
Федор сделал шаг вперед.
— Лев, у нас появились новые улики, которые стали известны только сегодня. Женщина, живущая в квартире, окна которой выходят на железнодорожные пути, видела Аркадия с каким-то мужчиной. Больше нам ничего не известно. Эта женщина не принадлежит к числу наших друзей. Раньше мы никогда не встречались. Она услышала об убийстве…
— Федор…
— Она услышала о смерти моего сына. И если то, что нам говорят, правда, она может описать этого мужчину. Она даже сможет опознать его.
— Где эта женщина?
— Мы как раз ждем ее.
— Она придет сюда? Мне было бы интересно выслушать ее.
Льву предложили стул, но он лишь отмахнулся. Он постоит.
Все молчали, ожидая, пока раздастся стук в дверь. Лев уже пожалел о том, что отказался от стула. В мертвой тишине прошел почти час, пока не послышался робкий стук. Федор открыл дверь, представился и впустил женщину лет тридцати, с мягким добрым лицом и большими испуганными глазами. Она явно не ожидала встретить здесь столько людей, и Федор поспешил успокоить ее:
— Это все мои друзья и родственники. Вам нечего бояться.
Но женщина не слушала его. Она смотрела на Льва.
— Меня зовут Лев Степанович. Я — офицер МГБ. Я здесь старший. Как вас зовут?
Лев вытащил из кармана блокнот, нашел чистую страницу. Женщина не отвечала. Он поднял голову. Она по-прежнему не проронила ни слова. Лев уже собрался повторить вопрос, когда она наконец заговорила.
— Галина Шапорина.
Голос ее прозвучал едва слышно, почти как шепот.
— Что вы видели?
— Я…
Она обвела взглядом комнату, уставилась в пол, подняла глаза на Льва и погрузилась в молчание. Федор поторопил ее, и в его тоне явственно слышалось напряжение:
— Вы видели мужчину?
— Да, видела.
Федор, который стоял рядом с ней, пожирая ее глазами, облегченно вздохнул. Она продолжала:
— Я видела на путях мужчину — рабочего, наверное… Я увидела его в окно. Было очень темно.
Лев постучал по блокноту кончиком карандаша.
— Вы видели его с маленьким мальчиком?
— Нет, никакого мальчика не было.
У Федора отвисла челюсть, а потом он заторопился, буквально выплевывая слова:
— Но нам сказали, что вы видели, как какой-то мужчина держал за руку моего сына.
— Нет, нет, никакого мальчика я не видела. Он держал в руке сумку, по-моему, да, сумку с инструментами. Именно так. Он работал на путях, что-то там ремонтировал, наверное. Я не слишком хорошо его рассмотрела, так, видела мельком, и все. Собственно, мне не следует здесь находиться. Мне очень жаль, что с вашим сыном случилось несчастье.
Лев захлопнул блокнот.
— Благодарю вас.
— Вы будете еще меня допрашивать?
Прежде чем Лев успел ответить, Федор взял женщину под руку.
