— Извини, дедушка, но мне кажется, что все это — просто бабушкины сказки!
— Почему ты так решил?
— Не знаю.
— А ты мал да удал!
— Не люблю, когда меня хвалят, дед!
— Это хорошо. А я любил.
— Значит, я не совсем в тебя.
— Выходит так.
— Дедушка, скажи, вон тот пространствер, что далеко за холмами, этого изыскателя?
— Разумеется.
— Разве изыскатели передвигаются в космосе не так, как мы?
— Нет, не так. Гораздо сложнее. Для этого им нужны различные аппараты.
— Дед, а что это там за пятна? Такие большие, фиолетовые, видишь?
— Где? Где?.. Жди меня здесь.
— Дед, ты куда? Ты где? Дед! Я не вижу тебя! Я не слышу тебя! Отзовись, дед! Дедушка, родненький, где же ты? Дедуля! Как же я? Один… Здесь… На этой дикой… Дедулечка!!! Вернись!!!
Сезулла Нэил была самой обыкновенной женщиной. Она знала это отлично. Но тем не менее в обществе блистала.
Око-лонг заключил с ней брачный союз, когда Сезулле исполнилось семнадцать лет. Это произошло через полгода после того, как она осталась сиротой. Одинокий Охотник в то время посетил Кастеройю. Бедствия, обрушившиеся на планету после его посещения, унесли много жизней. Родители Сезуллы тоже погибли.
Око-лонг изменил ее судьбу как раз в тот момент, когда Сезулла Нэил отчаялась, разуверилась в себе и чуть не потеряла интерес к жизни. Она до сегодняшнего дня не поняла, почему многосторонний выбрал именно ее. У него были почти неограниченные возможности для того, чтобы жениться на более выдающейся избраннице. Во всяком случае, она так считала.
Сезулла, как и многие другие простые девушки, мечтала о большой и чистой любви. Она объясняла неожиданный поступок Око-лонга проявлением искреннего чувства к ней. В свою очередь, Око-лонг никогда не давал ей повода разувериться в этом. Такая вера сделала ее почти рабыней Око. Сезулла Нэил боготворила мужа.
Голоса в саду стали громче. Они вспыхивали, словно намагниченные огни, ручейками разливаясь в вечернем воздухе. Женский смех гибко, будто праздничная шаль, переливался в потоке речей. Сладкий дым мухандры приятно щекотал ноздри, охлаждая легкие и очищая сознание. Гости отдыхали в ожидании юбиляра.
— Поддай им жару, Красавчик Чонки, — смеялась Мецца Риналь, глубоко вдыхая дым. — Твои шары легли удачно.
Красавчик, усиленно сопя и от усердия зажав кончик языка между белоснежными от мухандры зубами, нанес удар хлыстом. Шары, резко тенькнув, покатились вдоль стенки, выбив максимальное количество очков, а затем вернулись на площадку. Чонки-лао дернул штырь, шары забегали, занимая крайне неудобную для следующего игрока позицию.
— Молодец, Красавчик! — захлопала в ладоши Риналь. Миниатюрные кольца-колокольчики на ее пальцах нежно зазвенели.
— Боюсь, что и эту партию ты выиграл, дорогой Чонки, — смуглый Имия Лехх взмахнул хлыстом и промазал. Раздался дружный смех.
— Я надеюсь, ты рад? — Сая Нетт заглянула в глаза неудачнику. Его глаза смеялись.
— Все игра, — бросил Имия Лехх.
— Хочу… — прошептала Сая, подставляя губы для поцелуя.
Имия весело чмокнул ее.
— А меня? — резво подскочила к нему Мецца Риналь.
— А вас, волнующая, лучше всех расцелует наш чемпион.
— Опять Красавчик?
— Он самый.
— Вечно тебе везет: достаются лавры проигравшего, — Мецца Риналь с улыбкой повернулась к Сае Нетт.
— Это игра, — глубоко вдохнул веселящий дым Имия Лехх. Он уже был хорош.
— Имия, так дергайте же рычаг! Чего вы ждете? Может быть, мне повезет! — покручивая хлыст, к площадке подошел Солли-рок. Он весь смеялся: смеялись его глаза, его губы, его усы…
— Дайте мне попробовать. Пусть это будет мой удар! — воскликнула молоденькая, кудрявая Наа Куппо.
— Это будет наш удар в нашей игре, — приподняв левую бровь, произнес Солли-рок. Он не без удовольствия передал ей хлыст.
— Дерзайте! — Имия Лехх сильно дернул рычаг. Шары пришли в движение и заняли отличную позицию. Наа Куппо легко и изящно произвела удар.
— Вот кто настоящий чемпион сегодняшней игры, — ловко изощрился Имия Лехх.
— О! — пробасил Красавчик, широко улыбаясь. — Вы победили!
Только Солли-рок ничего не сказал: он по-прежнему смеялся. Ему нравилась такая игра. Такая игра нравилась всем. Всем, кто здесь присутствовал. Это была самая бестолковейшая игра во всем мире.
Сезулла приблизилась к своим гостям.
— Ну и надымили же вы, — сказала она, отгоняя дым рукой. — Давайте подышим свежим воздухом!
— Давайте, блистающая, давайте, — Имия Лехх попытался взять ее за руку, чтобы поцеловать, но споткнулся. Все опять рассмеялись. Простые радости непростых людей!
— Око предупреждал меня, что задержится. Поэтому предлагаю мужчинам пройти в ступер-бар, а женщинам — со мной, в лирический зал, — Сезулла ослепительно улыбнулась. Компания разделилась.
— Сезуллочка, вы мне очень нравитесь! — Имия Лехх смотрел на нее масляными глазами. Солли- рок и Красавчик Чонки-лао аккуратно поддерживали его с обеих сторон. Имия Лехх слегка покачивался. Он не умел трезветь быстро. — Пожалуйста, сразу, как только появится наш незабвенный Око, вы мне скажите первому. Я хочу поздравить его раньше других. Договорились?
— Ох, Имия, Имия! — сказала Сезулла. Она была обворожительна. — Ну и чудак же вы!
— Лучше быть чудаком, чем старым чурбаном, — заплетающимся языком ответил Имия и взглянул на Красавчика.
— Вот за это я тебя и люблю, дурака, — бросил ему лениво Чонки-лао.
И, обнявшись, мужчины не спеша отправились в ступер-бар.
Женщины наконец-то остались одни. Теперь они могли спокойно заняться своими делами. Их ждали стихи, минорные песнопения, волшебные танцы… Лирические залы предназначались только для женщин. Мужчины их не посещали. Впрочем, их туда и не пустили бы.
Сезулла вспомнила о том, как шестнадцатилетней девушкой она впервые пришла в лирический зал. Тогда она боялась туда идти. И боялась, и страстно желала. Одновременно. Чувства переполняли ее. Тогда она еще не знала, что каждая женщина получает здесь то, чего хочет. Желания ее были не только смутны, неосознанны, но и противоречивы. Это и помешало ей в тот раз получить истинно духовное наслаждение.
Сезулла не смогла слиться воедино с представлением, разыгравшимся в зале. Иллюзии, создаваемые интимным воображением Сезуллы Нэил, были аморфны, расплывчаты, нечетки, и она не сумела понять ясной, целостной картины своей собственной индивидуальности.
