Амадо лежал в ванне – большой, мускулистый, темнокожий, с лицом, загорелым и огрубевшим от долгого пребывания на солнце, постоянного курения и потребления текилы. И все же он несомненно обладал той чувственной мужской привлекательностью, которой женщины просто не в силах сопротивляться. Что-то особенное таилось в его взгляде. Даже после серьезной потери крови он оставался пристальным и сосредоточенным – так хищник присматривает себе добычу на ужин. Большинство мужчин с трудом могли выдержать этот тяжелый взгляд. Даже Эстеван, имея железную волю и внушая страх окружающим, начинал чувствовать себя не в своей тарелке, глядя в глаза своему подчиненному. Когда Амадо пялился на понравившуюся женщину, та по неизвестной причине возбуждалась, таяла, будто свечной воск под огнем, и с готовностью отдавалась ему.
Амадо застонал и пошевелился. На месте правой руки к его плечу, замотанному полотенцами, был привязан пакет со льдом. Обнаженный торс покрывали искусно исполненные татуировки с изображениями голых женщин и сцен половых сношений всевозможными способами, во всяких позах. Целая камасутра была представлена на его теле в виде наколок.
Густой багряный ручеек струился по гладкому дну ванны к сточному отверстию. На фоне фарфоровой белизны кровь казалась краснее обычного. Джинсы пропитались насквозь; темные потеки запеклись на ковбойских сапогах. Амадо потянулся к стоящей у него между ног бутылкой текилы «эррадура», поднял ко рту и сделал большой глоток. Ставя бутылку обратно, он вскрикнул отболи.
–
В ванную комнату вошел Норберто, очень красивый юноша с длинными волосами, гладко зачесанными и завязанными на затылке в косичку. Он принес с собой лайм и нож. Обычно невозмутимый и стильный, Норберто сейчас так нервничал и суетился, не зная, как себя вести, что даже вспотел. Он уже собрался отправиться в клуб «У Рудольфо» танцевать сальсу, и теперь боялся запачкать кровью одежду. Совсем недавно ему подфартило приобрести в фирменном магазине умопомрачительный кожаный прикид лилового цвета, который как раз сегодня принесли от портного, подогнанный по его стройной фигуре. Мысленно Норберто уже блистал на танцплощадке в зажигательных латиноамериканских ритмах.
Однако не тут-то было, в дверь позвонили, и вот он уже прислуживает калеке. Но деваться некуда, надо помочь другу. Более того, Амадо – его босс! Норберто обязан заботиться о нем. И все же досада слегка бередила ему душу, что вполне объяснимо в сложившихся обстоятельствах.
– Эй, мужик, лайма хочешь?
– Я хочу долбанного врача.
– Я уже вызвал тебе врача, потерпи немного!
Норберто одним ловким движением выбросил лезвие ножа-бабочки, разрезал лайм на дольки и осторожно поднес одну ко рту Амадо, опасаясь за свои пальцы. Тот опять отпил из бутылки хорошую порцию «эррадуры», вцепился зубами в мякоть лайма и стал высасывать сок, кривясь от злости, огорчения и боли.
– Эстеван звонил по твою душу, чувак.
– Пош-шел он!
Норберто потянулся к бутылке с текилой. Амадо оттолкнул его своей единственной рукой.
– Не хапай!
Норберто уселся на унитаз рядом с ванной.
– Дай хлебнуть немного,
Амадо вздохнул и отдал ему бутылку. Норберто сделал несколько глотков, потом бросил в рот дольку лайма.
– Все не выпей,
Норберто вернул бутылку и посмотрел на Амадо.
– Где твоя рука, чувак?
– Оставил в гараже Карлоса Вилы.
Норберто помедлил со следующим вопросом.
– А что ты делал в гараже Карлоса Вилы?
– Убивал его.
–
– Потому что мы с ним заключили сделку. А этот
– Чувак, и ты убил его?
Амадо молча кивнул и отхлебнул еще текилы. Потом повернул голову и посмотрел на Норберто своим страшным взглядом. Тот понял без слов и поспешно протянул очередную дольку лайма, которую Амадо с чавканьем высосал.
– Если ты его убил, то что же случилось с твоей рукой? Амадо опять вздохнул.
– Я стал подвешивать его к потолку. Чтобы выглядело, как
Норберто подавил смешок.
–
– Ничего смешного,
