Мокруха

Зазвонил телефон Эстевана.

– Буэно.

Несколько секунд он молча слушал, потом выключил телефон, сложив его пополам.

– Он в больнице. В Палм-Спрингс.

Братья переглянулись. Первым заговорил Чино.

– Ты хочешь, чтобы мы туда поехали?

Эстеван кивнул.

– Си.

Томас моргнул.

– Сейчас?

– Си, аора!

Чино стал суетливо сгребать ребром ладони оставшийся мет в кучку, но зацепил капли лаймового сока, и порошок слипся в клейкий комок. Он посмотрел на брата, тот пожал плечами, и оба удалились с немного смущенными ухмылками на лицах.

Эстеван тяжело вздохнул и не спеша выпил еще пива. Хорошо, что Мартин в больнице и далеко. У него есть время сделать необходимые приготовления.

Амадо испытывал большое удовольствие. Оказывается, писать сценарий не менее интересно, чем смотреть теленовеллу. Только теперь у него есть возможность заставлять персонажи делать то, что захочет. То, что, по его мнению, они должны делать. Например, Фернандо задает взбучку падре, чтоб знал, как трахать Глорию. В своем сценарии Амадо не прячет страсти за кадр, а наоборот, они кипят на глазах у зрителя. Персонажи кричат! Живут! Любят! Дерутся, как помешанные!

Если бы еще только чингадо телефоне перестал трезвонить и дал ему дописать до конца начатую фразу!

Амадо разбирало любопытство. Что же все-таки происходит, черт возьми? Он не сомневался, что Эстеван может сам позаботиться о себе. Ничего, пусть вспомнит прошлое! Амадо улыбнулся собственным мыслям. Может, хоть теперь эль-хефе поймет, как много Амадо делал для него! Слишком поздно, но оценит его усилия. Пока Эстеван блаженствовал возле бассейна или разъезжал по Лос-Анджелесу со своим гринго, Амадо работал. В результате Эстеван расслабился, это время как Амадо оставался начеку и сохранил боевую форму. Ничего, пусть эль-хефе поупражняется, это ему только на пользу!

Печатать на лэптопе было непросто, поскольку левая рука Амадо не успевала за речью персонажей, рождающейся у него в голове. Тем не менее, благодаря усидчивости и сосредоточенности автора, стопка страниц с текстом продолжала расти.

Только ближе к вечеру стук в дверь отвлек Амадо от работы.

Если это опять Эстеван, он ему морду набьет! Скажет ему, чтобы посмотрел вниз и поискал там свои кохонес! Но, открыв дверь, увидел не Эстевана. Перед ним стояла Синди с розовыми косичками, торчащими над головой, как две антенны.

20

Боб свернул в проезд к дому Эстевана. Он с восхищением взирал на окружающую его красоту неописуемую. Пальмы, цветы, подстриженный газон. Богато декорированный дом в колониальном стиле выкрашен в красный цвет оттенка асьенда-рохо с ослепительно белой окантовкой. Большой дом. Внушительный. Садовник подравнивал громадными ножницами зеленую изгородь, а второй метелкой очищал газон от обрезков травки. Здесь не слышно бензиновых воздуходувок для уборки листьев, жужжащих по всему Лос-Анджелесу, как рой рассерженных ос. Люди при бабках могут позволить себе иметь бесшумного садовника с метлой.

Здесь царили тишина и покой. Солнце просвечивало сквозь пальмовые листья, напротив каменных ступенек веранды булькала водичка в мозаичном фонтане, среди зелени щебетали птицы, мягкое и равномерное шуршание метлы по асфальту уносило Боба в другое время, в другое место.

Лупе открыла створку резных деревянных дверей и впустила его в дом. Интерьер был выдержан в стиле, который можно назвать мексиканский модерно. Просто, светло. Стены выкрашены в густые, сочные цвета.

Боб никогда в жизни не встречал подобного великолепия.

Лупе обратилась к нему.

– Он сейчас спустится. Хотите выпить?

– Да, пива, если можно.

– Кларо! Присядьте пока.

Лупе ушла.

Боб встал и выглянул во внутренний двор через большое окно. Рядом с домом находились джакузи и плавательный бассейн. Сад отсюда казался еще больше, чем при въезде. На переднем плане красовались несколько джакаранд, разбит розовый цветник, а склон холма покрывали отдельные, на первый взгляд дикорастущие, кустики мексиканского шалфея и розмарина.

В комнату вошел Эстеван и кашлянул. Боб обернулся.

– Роберто!

– Привет!

Эстеван подошел к нему вплотную и крепко обнял.