еду, телефонные карточки, принадлежности к компьютеру. Возил его на своих машинах, просил своих знакомых охранять его.
Чешской визы у Рудьковского не было, однако он хорошо знал немецкий язык и поэтому решил попасть в Чехию, проскочив туда на автомобиле с немецкими номерам. С этой целью помощник Мороза брал напрокат машины в Мюнхене и пробовал проехать через различные пункты пропуска на границе с Чехией.
Вскоре ему это удалось.
С Мельниченко он встречался в городе Оломоуц. Майор специально дважды приезжал туда из Остравы. Договариваясь с Мыколой, Рудьковский представлялся посыльным от Мороза. Мельниченко до этого не знал Рудьковского и предполагал, что по телефону с ним разговаривает посредник, а на встречу приедет сам Мороз или Шибко.
Болданюк не препятствовал их планам. Наоборот: по просьбе Мыколы он предоставил ему машину и сопровождение.
Во время встречи с майором, Рудьковский забрал паспорта Мыколы, Лили и Леси и пообещал, что об их будущем позаботятся “серьезные люди” в Киеве.
Это было гениальное решение. Отдав паспорта, Мельниченко оказался в полной зависимости от Мороза.
Глава 2. Брошенный в Чехии.
В конце февраля 2001 года были оглашены результаты независимой экспертизы записей Мельниченко. Формулировки Института свободной прессы в Вене оказались весьма расплывчатыми. После этого Мельниченко, наконец, понял, что дороги назад в Украину для него нет. Однако он по-прежнему рассчитывал на помощь Мороза. Но время шло, а социалисты ничего не предпринимали. Мороз продолжал предрекать отставку Кучмы, а будущее майора оставалось неясным. Мельниченко надеялся на лидера социалистов до последнего. Наконец, волевое решение приняла его жена Лиля. Она заявила, что Мороз использовал их и бросил на произвол судьбы. После этого майор самостоятельно задумался о своем будущем.
За годы нашего знакомства, Болданюк постоянно интересовался украинской политикой, регулярно читал прессу. Ему было стыдно за то, что Украина остается коррумпированной и отсталой страной. Будучи по происхождению украинцем он болезненно воспринимал это. Посещая Украину, Болданюк всегда возмущался порядками, царящими у нас на границе и на дорогах:
– Того, что происходит в Украине, нет ни в одной европейской стране. Даже в России и Белоруссии, – подчеркивал он.
Болданюк хотел, чтобы что-то изменилось к лучшему и, ради этого, был готов внести посильный вклад. Именно поэтому он поддерживал Мороза на выборах 1999 года и согласился помочь ему с Мельниченко.
Познакомившись с Мельниченко, Болданюк на некоторое время увлекся кассетным скандалом. Тем более что Мыкола клятвенно обещал задержаться у него не более чем на пару недель. Как и все нормальные люди Болданюк был возмущен историей с исчезновением Гонгадзе. Поначалу он верил в Мороза и очень надеялся на работу парламентской следственной комиссии. Ему казалось, что в Киеве серьезно займутся Мельниченко и его записями. И вскоре обязательно последуют какие-то выводы, а за ними и перемены в Украине.
К моей встрече в Будапеште с сотрудниками СБУ, Болданюк отнесся отрицательно. Ему показалось, что меня хотят “подставить” или использовать. Мы в то время старались не говорить по телефону, а пользовались электронной почтой. После моей поездки в Будапешт, Болданюк написал мне:
“Ты серьезно думаешь, что это нормально, чтобы за тобой прилетала группа из СБУ? И что якобы они, честные люди, которые знают о коррупции и бандитизме верхушки, но ничего не могут против этого сделать? Ты веришь, что они передавали тебе какую-то серьезную информацию? Информация, которую ты мне сообщил – это херня. Это была провокация с их стороны – чтобы выяснить, что ты с этой информацией делаешь, с кем говоришь, с кем встречаешься, кому звонишь”.
Однако мой компаньон был неглупый человек. Вскоре он понял, что события в Украине развиваются не по плану Мороза. В переписке между собой мы называли лидера социалистов Профессором:
“По-моему, огромный шанс, который имела Украина, с каждым днем уменьшается. Этот взгляд исходит, возможно, из того, что я не знаю настоящие цели и планы Профессора”.
Со временем выводы Болданюка стали еще более категоричными. Он понял, что Мороз попросту использовал и меня и его в своих целях.
“Володя, потому что ММ с нами не играет в открытую (или под страхом, инструкциями от Профессора и т. д.) я предлагаю, чтобы ты готовился на самый худший вариант – с ММ нельзя дальше сотрудничать, это очень большая игра и ты, к сожалению, не можешь иметь на эту игру никакого влияния. Они тебя (и меня, но для меня это не важно) только использовали для услуг, к каким мы были нужны”.
Вскоре Болданюк окончательно раскусил политику социалистов. Идея Мороза заключалась в том, чтобы мы с Болданюком прятали Мельниченко, а политическое руководство майором осуществлялось из Киева. То есть, нести ответственность за жизнь Мыколы должны были мы, а пользоваться его записями – Мороз и Рудьковский. Естественно, такая постановка вопроса была для нас неприемлемой.
Болданюк возражал: если Мельниченко хочет вести сотрудничество напрямую с Морозом и Рудьковским, то пускай они сами его охраняют и несут ответственность и за его жизнь, и за его быт.
Однако социалистов вполне устраивала сложившаяся ситуация. Мороз понимал, что Мельниченко был абсолютно беспомощен и Болданюк просто не сможет его бросить исходя из своих человеческих качеств. Тем более что паспорта Мыколы и его семьи лежали в Киеве.
Такова была исходная позиция в борьбе за влияние на майора. Поначалу в ней участвовали мы с Болданюком, Мороз и Рудьковский. Затем к этому активно подключились американские журналисты. Попытки выхода на Мельниченко представителей спецслужб Болданюк решительно пресекал – это была принципиальная позиция.
На первых порах пребывания в Чехии Мельниченко целиком и полностью доверял Морозу. И в этом он оставался настоящим охранником или телохранителем. Ментальность охранника весьма специфическая. Она проявляется в особом способе мышления, отсутствии привычки к анализу происходящего. Ему не нужно думать и принимать стратегические решения. Главное – это преданность. Именно так вышколили Мельниченко. И измена своему патрону, которую он совершил, являлась в этой системе ценностей наибольшим преступлением.
Свое предательство Кучмы Мыкола старался компенсировать привязанностью к Морозу. Ему было невозможно доказать, что действия лидера СПУ неправильны. Как ни пытались мы переубедить Мельниченко, объясняя, что Мороз не учитывает ни его, ни наши интересы, Мельниченко продолжал ему слепо верить.
А Мороз, в свою очередь, искусно манипулировал майором. Он поддерживал его в уверенности, что Мыкола вот-вот вернется в Украину. Для этого, в своих публичных заявлениях Мороз, постоянно предрекал отставку президента. Хотя ему уже никто в Украине не верил. Всем было ясно, что Кучма будет стоять до конца.
Со временем и Мыколе стало понятно, что никакой смены власти в Украине не произойдет. Кучме пришлось основательно перетасовать свое окружение, однако он постепенно выходил из кассетного скандала.
Из-за этого Мельниченко впал в глубокую депрессию. Его преданность Морозу входила в явное противоречие с пониманием того, что главный социалист обманул и использовал его.
Тем временем, из Киева Мыколу продолжали заверять в том, что позаботятся о его будущем. Паспорта Мельниченко попали Шибко, и он хлопотал об организации для майора визы в США.
Идея заключалась в том, чтобы майор попал в Америку по обычному приглашению, временно. Скажем, прочесть лекцию в каком-то университете или выступить перед журналистами. Это казалось
