проверяли документы, забрали наши паспорта, бегали с ними куда-то и звонили по телефонам. Наконец, через полтора часа, разрешили ехать дальше, но мы сразу же заметили, что нас сопровождает какая-то машина. Она ехала за нами всю дорогу до Ивано-Франковска. Ощущать за собой слежку на безлюдной дороге, в горах, ночью было крайне неприятно.
Под утро мы приехали в Ивано-Франковск. Там я оставил маленькую Татьянку своим родителям, немного поспал и вместе с Иванкой и Ганнусей выехал во Львов. Слежка за нами не прекращалось.
Во Львове нас, наконец, задержали. При въезде в город, на улице Зеленой, нас окружили несколько милицейских машин. Подполковник ГАИ предложил мне выйти из автомобиля и предъявить документы. Милиционеры догадывались, что дело чрезвычайной важности: вокруг нас собралось несколько экипажей ГАИ из разных концов Львова. На дороге быстро образовалась пробка. И в это время появились двое молодых людей в спортивных костюмах. Это были сотрудники СБУ – Верховский (так я с ним впервые познакомился) и какой-то кавказец. Было воскресенье и, судя по одежде, их вызвали прямо из дома. Спецслужбисты быстро разогнали милицию и сопроводили нас в областное управление. Туда же, во двор управления СБУ, я был вынужден загнать нашу машину. Так мы с женой оказались внутри самого грозного сооружения во Львове.
Пройдя по лабиринту из коридоров, мы оказались в каком-то кабинете. На стене там висел большой портрет Кучмы, а на деревянном столе стояло несколько старых телефонных аппаратов и печатная машинка. Сотрудники СБУ суетились – видно, что у них не было согласованного плана действий. Вдруг раздался телефонный звонок: “Цвиля на выход!” Я предположил, что меня сейчас повезут в Киев. Однако у проходной управления стояли два сержанта ГАИ. Они предложили мне подписать протокол задержания, со словами:
– Знаем мы эту контору. Завтра с вами что-то случится, а мы будем отвечать.
В протоколе указывалось, что меня и мою машину отконвоировали в СБУ. Это обнадеживало. Я понял, что бесследно мы уже не пропадем.
На допросе мы с Иванкой ничего не рассказали о Мельниченко. Жена действительно не знала ни майора, ни событий вокруг него. А я доказывал, что ездил за холодильником в Жешув и предъявил свои таможенные декларации и накладные. Я вел себя спокойно, понимая, что по большому счету не совершал никакого правонарушения.
Допрос продолжался около четырех часов. Нужно отдать должное сотрудникам СБУ: выслушав наши с женой объяснения, они разрешили мне покинуть Украину. Благодаря этому, Ганнуся смогла пойти на следующий день в гимназию. Хотя я не исключал и других вариантов: меня вполне могли задержать. Предвидя проблемы, я заранее сообщил в Киев о ведущейся за нами слежке. Во время задержания за меня хлопотал Степан Хмара.
Вернувшись в Штарнберг, я лишний раз убедился в том, что Львов – город разведок и агентов. В Германии уже было известно, что моя машина была остановлена во Львове и попала во двор СБУ. Поэтому меня побеспокоил сотрудник контрразведки – федерального ведомства по защите конституции Германии. Мне сразу же был задан вопрос:
– Что делала машина со штарнбергскими номерами на территории украинской спецслужбы?
Я подтвердил факт моего задержания и допроса в СБУ, не скрывая, что дело касается скандала с обнародованием записей Мельниченко. Сообщил, что СБУ подозревает меня в причастности к вывозу майора из Украины. Также заверил – и это было правдой – что здесь, в Германии этого человека нет. Однако мои неприятности только начинались. Вскоре мною заинтересовалась криминальная полиция.
Первая беседа с полицейскими состоялась в кабинете ректора Украинского свободного университета. Я не владел в нужной мере немецким языком, поэтому пригласил переводчика. Это была легендарная личность – восьмидесятилетний профессор Иво Полулях. В свое время он был призван в дивизию «Галичина», но дезертировал оттуда по идеологическим соображениям. Был лично знаком с Бандерой и Шухевичем. Иво не только переводил, но и угощал нас кофе с коньяком, при этом рассказывая анекдоты.
В разговоре с полицией я еще раз объяснил, что майора в Германии нет. Однако, несмотря на это, прокурором Баварии было возбуждено уголовное дело по факту якобы моего содействия незаконному въезду Мельниченко на территорию Германии. Вскоре пришла официальная повестка на допрос – вызывал комиссар полиции Сабарай. Это было неприятно. Раньше у меня не было проблем с немецкими правоохранительными органами.
На этот раз моим переводчиком стала Ганнуся. Тогда она училась всего четвертый месяц в штарнбергской гимназии. Поведение моей дочки и её перевод находились в центре внимания полицейских. Комический оттенок происходящему добавлял следующий факт: высокопоставленный полицейский, который руководил допросом, был по происхождению курдом. В его кабинете висел большой портрет курдского лидера Оджалана. С помощью моей десятилетней дочки он искренне пытался вникнуть во все хитросплетения дела Гонгадзе и тайного прослушивания украинского президента. Эта история показалась ему очень запутанной.
Со временем дело против меня было закрыто – за отсутствием доказательств пребывания майора на территории Германии. Я понял, что настоящая причина моих допросов была иная – немцев также интересовало местонахождение Мельниченко.
Слухи о том, что майор прячется где-то в Баварии, совершенно не соответствовали действительности и причиняли мне огромные неудобства. Однако их упорно распространяли мои многочисленные знакомые в Германии и Украине.
Незадолго до Нового 2001 года, ко мне на улице в Мюнхене подошел какой-то человек, поздоровался на чистом русском языке, показал удостоверение немецкой разведки и предложил побеседовать.
– А в чем собственно дело? – спросил я.
– Мы хотели бы получить доступ к Мельниченко, – заявил он в ответ. – Мы в курсе происходящего. Знаем, что это вы организовывали его выезд из Украины и поддерживаете с ним постоянный контакт. Немецкое государство интересуют его записи.
– А что именно? – уточнил я.
– Информация о прослушивании зарубежных посольств и, в первую очередь, посольства Германии. Агентура СБУ за рубежом и прочая важная информация.
Я объяснил представителю спецслужбы, что содействую контактам Мельниченко лишь с политиками и журналистами. И действительно, в то время я передал письмо депутату бундестага Гансу-Юргену Доссу, пытаясь привлечь его внимание к расследованию дела Гонгадзе и судьбе Мельниченко. Досс, с его слов, обратился с официальным запросом в посольство Украины в Берлине. Однако там заявили, что такого человека, как Мельниченко вообще не существует и что это все провокация.
Вообще мне показалось, что мой собеседник был не из БНД, а из ФСБ – настолько хорошим был его русский. Тем не менее, мы встречались еще пару раз. Я не упускал возможности пообедать за его счет в ресторане. При этом собеседник пугал меня, предупреждая, что на меня готовится покушение. Говорил, что мою машину могут взорвать, и советовал пользоваться общественным транспортом. В конце концов, он предложил мне деньги за доступ к Мельниченко и назвал сумму в 100 тысяч. В какой валюте – не уточнялось.
Забавно, что через несколько месяцев уже Владимир Радченко предлагал мне 100 тысяч за записи Мельниченко. В долларах. Речь шла об официальной сделке, средства для которой могли быть выделены из бюджета СБУ. У меня сложилось впечатление, что спецслужбы сговорились между собой и называли одну и ту же цифру. В ответ мы с Болданюком в шутку условились, что записи стоят пять миллионов. От этой суммы мы никогда не отступали, считая, что торг в данной ситуации неуместен.
С начала кассетного скандала в Киеве предпринимали отчаянные попытки найти Мельниченко. Для этого постоянно прослушивались телефоны лидера Соцпартии и его окружения. Очевидно, СБУ удалось перехватить мой разговор с Морозом, предшествующий встрече Мельниченко с делегацией парламентской комиссии. Договариваясь со мной, лидер социалистов позвонил в Штарнберг и попросил: “Нужно отвезти больного к врачам”. Больным был Мыкола, а врачами – народные депутаты Жир, Головатый и Шишкин. На основе этого разговора, в Киеве предположили, что Мыкола находится в Баварии и живет у меня дома.
Вскоре СБУ направила в Германию своих лучших агентов – генералов Анатолия Шияна и Валерия Кравченко. Разведчики должны были определить местонахождение Мельниченко и установить с ним
