Долгие беседы в ожидании счастливой смерти

другом — это, как известно, и есть одна из высших форм любви.

______________________

Да! В другой раз: «Когда я пишу пьесу, то мысленно всегда советуюсь с Саломеей».

«Страшнее всего — страх»

Природа страхов. Читал ли й напечатанные в «Иностранной литературе» (еще в 1985 году) фрагменты из книги американца Нормана Казинса «Врачующее сердце»?

Он не пропускает ни одного номера этого журнала, но просит принести — перечтет.

Говорим потом о книге Казинса долго, часа полтора. й прочел Казинса внимательно — думал, разумеется, о себе.

Он сделал в журнале пометки карандашом (за что просит извинить).

Напоминает: в оригинале есть подзаголовок — «Противоядие отчаянию и панике»!

Восхищается эпиграфом (из книги притчей Соломоновых): «Веселое сердце благотворно, как врачество, а унылый дух сушит кости».

_____________________

Подчеркнуто им в тексте: «Я все больше и больше соглашаюсь с мыслью, что под воздействием страха или эмоционального стресса тело начинает производить самоубийственный яд, и этот фактор глубинно содействует началу заболевания, будь то сердечная недостаточность, поражение суставов или даже рак» (стр. 237).

Впервые ли сейчас й делает вывод, что причина его инфарктов — именно страх?

_____________________

Одна из глав книги Н. Казинса называется символично: «Страшнее всего — страх».

Казинс не только литератор, автор многих книг — он профессор в каком-то из американских университетов: читает будущим врачам лекции по литературе и философии. О силе страха Казинс пишет, вглядываясь в конкретные ситуации (он встречался с 260-ми раковыми больными). й отмечает строки: «Меня поразило, что у большинства больных наступало резкое ухудшение, когда они узнавали правду» (стр. 235).

— А ведь о близкой смерти, — говорит й, — тоже можно думать по-разному. Можно — с испариной от испуга. Можно — с азартом: попробую победить. Можно — почти с радостью: наконец-то освобождаюсь от страхов.

Между прочим

Существование каждого еврея, считали наши мудрецы, бесспорно и ясно. Надо только понять: чего хочет от тебя Бог? В чем великое назначение твоей Души? Она, как утверждает Каббала, участвует в акте вечного Творения.

Надо понять это и — следовать своим путем.

_____________________

«Моя беда, — считает й, — в том, что я не сразу разобрался в первом и не был последователен во втором…»

Итог нашего разговора в начале сентября 95 г. Разговор оттолкнулся от деятельности хасидов в Вильнюсе, а пришел к тому, что волнует й больше всего.

Последние страхи

7 ноября 91 г. Они живут в снах й.

«Сон надо сразу записать. Хотя бы несколько слов. Обычно так и делаю. Я, кажется, рассказывал вам: просыпаюсь ночью, беру карандаш… А утром нахожу на бумажке те слова-символы. И тогда уж легко припоминаю.

Но вот мой сон.

…Мы сидим за большим столом. Огромная компания. Все едят рыбу. Да, копченую рыбу. Едят торопливо, подхватывают руками и сразу отправляют в рот. Я тоже спешу. Дело в том, что во дворе нас ждет автобус (слышно: включен мотор), всех должны отвезти куда-то. А мы не можем оторваться от рыбы — очень вкусно!

Шофер автобуса все время сигналит: пора… Сигналы становятся резче. И вот уже мои сотрапезники не выдерживают: хватают рыбины со стола, кладут в сумки, портфели — у кого что есть. Наконец, все торопливо уходят.

Я остаюсь один. На столе лежит еще маленькая рыбешка. Прячу ее в свой портфель, нет — в целлофановый пакетик. Тоже выхожу на улицу…

Я опоздал! Автобус уже уехал».

— Вы пытаетесь расшифровывать сны?

Он (полушутливо, полусерьезно):

— Конечно. Я специалист. Фрейд! А все сонники — это ерунда.

— Так как же вы расшифровали свой сон?

— Еще не расшифровывал. Но ведь тут простой случай: смысл сновидения очевиден. Я отстал, отстал. Другие берут от жизни все, что можно, а я отстал. Мой автобус ушел… Между прочим, этот мотив повторяется в моих снах в нескольких вариантах. И всегда я остаюсь один».

_______________________

Называю этот страх й «страхом напрасно прожитой жизни».

_________________________

Вечное его опасение: «Вдруг так и не состоюсь как писатель?»

Последний страх? Он мучает почти беспомощного старика. Терзает сильнее всего. Поэтому й перебирает мысленно — один за другим — замыслы нескольких пьес. «Вдруг большая удача?» И тогда он оправдает пропавшие годы…

Этот страх самый стойкий. Несколько лет назад й «ушел в ложу», куда не впускают внешние раздражители. Но все же он проанализировал ситуацию не до конца. Не подумал, что этот страх останется. Его трудно заметить — легко перепутать с естественным чувством авторской неудовлетворенности.

________________________