мог подняться до вожделенной высоты, распространиться вширь, он мог расти, и он стал большим, сильным, прекрасным, он —
Разумный Огонь взметнулся вверх, зеленое пламя одновременно охватило четыре дверных проема. Нипер тут же отчетливо уловил возникшее огромное волнение и смятение. Люди в своих легко воспламеняющихся одеждах кинулись прочь от зеленого сияния и жара, спотыкаясь, сталкиваясь и падая друг на друга. Поднялся шум, страшная какофония — безудержно кричали, визжали, вопили испуганные женщины. Эти женщины бросались в глаза — привлекали их пышные юбки из легкого летнего шелка, они умоляли, они жаждали воспламениться, тонкие нижние юбки и кружева будут пылать великолепно, стоит только к ним прикоснуться маленькой искоркой. И он почувствовал, как тянется к ним, стреляя жадными зелеными языками в эти вздымающиеся юбки, немалое усилие потребовалось, чтобы сдержать себя.
Некоторое время он рассматривал интересное зрелище кричащих в панике гостей, пока не заметил, как некоторые из них столпились возле окон вдоль одной стены, и вспомнил, что окна — потенциальный путь к бегству.
Новая искра пламени отделилась от одного дверного проема и обежала все окна, длинные парчовые портьеры которых предлагали подпитку и подзарядку, которую ему разрешили, чтобы
Внизу, в лаборатории, Ниц Нипер легко раскачивался с пятки на носок. Он радостно смеялся и вдруг осознал, что кто-то схватил его за руку и трясет, чтобы привлечь его внимание, и что-то говорит, трещит без умолку, и так настойчиво. Вначале он попытался не замечать эту помеху, но тот не отставал, и ему пришлось поморгать глазами, чтобы увидеть вонарца, который требовал сообщить ему, что происходит.
— Никто не убежит, — ответил он, смутно осознавая, что его веселый, горячий голос ему не принадлежит. — Никто не убежит.
Вонарец что-то спросил, Нипер не понял, что. Он замотал головой, и окружающая обстановка прорезалась в его сознании.
— Искусный Огонь все сделал, — сообщил он. — Длинной галерее ничего не угрожает.
— Если вы действительно запустили огонь во дворец Водяных Чар, то вам лучше подняться в галерею и сдержать или погасить его. — Вонарец говорил повелительным тоном.
Но этот безымянный вонарец — только первый в бесконечной веренице тех, кто будет замышлять убийство. Рассредоточенное сознание Нипера усиленно пыталось сконцентрироваться на проблеме.
—
— Бояться нечего, радость моя.
В данный момент слуги, должно быть, бегут в галерею с полными ведрами воды и мокрыми одеялами, в глупости своей стремясь превратить триумф в катастрофу. Вонарец прав, понял Нипер. Ему нужно быть там, ему нужно объяснить, что происходит, чтобы защитить Искусный Огонь и его победу. Правда, несколько недель назад король запретил ему покидать лабораторию, и запрет еще не снимали. Но, конечно же, Его Величество простит непослушание, учитывая обстоятельства, и когда ситуация будет верно ему объяснена, Мильцин будет благодарен. Прошлые проступки будут прощены, и талантливый Ниц Нипер вернет себе утраченное расположение, престиж, привилегии и все остальные прелести жизни.
— Да, — Нипер боролся с собой, заставляя сконцентрироваться на вонарце, чье худое лицо, казалось, немного расплывается. — Наверх. Да. Идти. Я покажу вам.
Вонарец кивнул. Он бросил прощальный взгляд на мертвого грейслендского офицера, лежащего на полу, но заставил себя покинуть лабораторию.
Едва осознавая окружающую его реальность, Ниц Нипер с трудом понимал, как он находит дорогу из потайных недр дворца Водяных Чар. Его голова пылала огнем, он просто позволил этому свету и жару вести его. Скоро он осознал, благодаря возмутившемуся телу, что поднимается по крутой лестнице. Нельзя было не заметить даже в таком состоянии, что ему тяжело дышать, сердце колотится, в боку колет. По привычке тело хотело присесть и отдохнуть, но время не позволяло, времени не было — Искусный Огонь нуждался в защите.
Вверх по лестнице, и живот начал беспокоить его не на шутку, но поправить это не было возможности, он не мог остановиться.
—
—
Через кладовку и хозяйственную комнату в коридор, оттуда в вестибюль, несколько мраморных ступенек вниз, и снова по коридору, и вот перед ним зияет дверной проем, охваченный зеленым пламенем, и толпа обливающихся потом слуг усердно работает ведрами.
Холодным душем окатили самое сердце огня, и у Ница Нипера перехватило дыхание, он закоченел. Какое-то мгновение он ловил ртом воздух, но пламя вспыхнуло, и его дыхание восстановилось. Согнувшись и обхватив руками разбушевавшийся живот, он, спотыкаясь, шел по залу. Слуги обернулись и с изумлением уставились на него, когда он подошел близко, но он даже не видел их. Он видел лишь зеленое сияние, и он обратился к нему без слов, одной мыслью:
—
Было трудно думать и тем более говорить, имея во рту язык короля Мильцина. Лизелл отстранилась и отвернула лицо. Язык исчез, но руки продолжали ее держать, и от них не так-то легко было избавиться, поскольку он опрокинул ее спиной на валик кушетки и полулежал сверху. Вырваться можно было, только отпихнув его в сторону.
Теша себя тем, что это возможно, она не могла позволить себе это сделать.
Вновь ей показалось, что тема Разумного Огня умерла навечно. Король более не выказывал и признаков интереса к этой теме, его внимание полностью перетекло в иное русло, и возобновить обсуждение важного вопроса не представлялось возможным без решительного контроля ситуации.
— Сир… — она предприняла попытку.
— Еще шампанского, моя дорогая? — дружелюбно осведомился король.
— Нет, спасибо, — она глубоко вздохнула. — Не удостоите ли вы меня ответом?
— Вы не будете возражать, если я глотну немного? — На ее лице, по-видимому, отразилось недоумение, так как он добавил: — Шампанского, я имею в виду. — Налив себе бокал, он быстро осушил его и вновь наполнил.
Похоже, он так распалился, что во рту пересохло, отметила она про себя огорченно. Когда он отставил свой бокал и повернул к ней разгоряченное страстью лицо, она отодвинулась и нежно потребовала:
— Ваш ответ, сир.
— Что я могу вам сказать, моя дорогая?