городишке. Время тянулось медленно до тех пор, пока ближе к вечеру в Плошто в вагон не вошли два провинциала, одетые в свои жестко накрахмаленные парадные одежды, и не уселись через проход напротив Лизелл. Их разговор тут же привлек ее внимание: они говорили о каком-то невероятном событии, подобных которому отродясь не случалось в их городе. Несколько часов назад диковинный агрегат пронесся через самый центр Плошто со скоростью молнии. Слов нет описать, какая то была странная машина, и управляет ею такая же странная женщина. Машина сама по себе едет как локомотив, но это не локомотив, это вообще ни на что на свете не похоже. Изрыгая черный дым и адский огонь, агрегат, урча, въехал на рыночную площадь около полудня, распугал домашнюю птицу, чуть не врезавшись в стену, едва не опрокинул дряхлого Дидеркинта, который вышел подышать воздухом, и тут же умчался, подняв столб пыли. Можно было бы подумать, что это сверхъестественное видение или галлюцинация, если бы не случилось на площади так много народу, чтоб засвидетельствовать реальность происходящего.
Они говорили с сильным акцентом, и не все можно было разобрать, но Лизелл уловила главное: Шетт Уразоул и ее чудесная самодвижущаяся коляска с каждым часом уходила вперед все дальше и дальше. Остается только надеяться, что где-нибудь эта чудо-коляска сломается, а лучше, если она врежется в дерево.
Она нервно забарабанила пальцами по ручке кресла и тут же взяла себя в руки. Нет оснований для беспокойства.
Внимание Лизелл бродило между гецианской газетой, пейзажами за окном, пассажирами, входящими и выходящими на каждой остановке. Время шло, солнце уже село, и за окном ничего не было видно. В восемь часов она отправилась в вагон-ресторан и нашла, что там уютно и выбор приличный. Не успела она войти, как ее взгляд наткнулся на главнокомандующего Каслера Сторнзофа, сидевшего напротив своего неизменного седовласого с квадратной челюстью компаньона. В тот же момент и Сторнзоф ее увидел. Их глаза встретились, и очень долго у нее не хватало сил отвести свои в сторону.
Идиотка. Она ведет себя как дура. Можно себе представить, что бы сказал Судья. Оторвав свои глаза от его лица, она заставила себя сесть спиной к Сторнзофу и тем самым лишила себя соблазна пялиться на него. Так она думала, пока не взяла в руки ложку, в блестящей поверхности которой отражался весь вагон-ресторан и в уменьшенном виде светловолосая голова мужчины.
Она сделала заказ, и суп ей принесли так быстро, что она вынуждена была использовать свое случайное зеркало по его прямому назначению. Сторнзоф и его спутник покинули ресторан до того, как она закончила ужин. Почти вслед за ними она отправилась в вагон, но скоро перебралась в свое спальное купе.
Спала она крепко и проснулась рано. Около восьми утра «Илавийский Свисток» подъехал к берросской границе, пыхтя и пуская клубы дыма, остановился, и началась проверка паспортов. Лизелл заполучила очередной штамп. Таможенники завершили свою работу и удалились, поезд покинул Нижнюю Гецию и въехал в крошечное графство Беррос.
Лизелл с удовлетворением рассматривала таможенный штамп. Вот он — материальный знак прогресса, так много значащий теперь в ее жизни! Каждый такой штамп — свидетельство успешного преодоления ею очередного этапа Великого Эллипса. Ее удовлетворение умерло, не успев расцвести пышным цветом, когда поезд сделал остановку в берросской столице Гизигар. Стоял он долго — сорок пять минут; за это время она успела купить на вокзале свежую газету, книги, кроссворды, лимонные леденцы. Газета была на гецианском, государственном языке графства, первая страница возвещала о чрезвычайном событии, произошедшем вчера вечером, — как комета пронеслась через Гизигар в своей чудесной самодвижущейся коляске оригинальная зарская изобретательница и участница Великого Эллипса Шетт Уразоул…
Лизелл со злостью отшвырнула газету. К обеду ее разочарование еще больше усилилось, когда она дотащилась до вагона-ресторана и не обнаружила там златоголового главнокомандующего Сторнзофа. Она пришла слишком рано или слишком поздно? Она ела как можно медленнее, тянула время над неизвестно какой по счету чашкой чая, но он так и не появился. В конце концов она оставила вахту и вернулась в свой вагон, раздраженная собственной глупостью.
«Илавийскому Свистку» потребовалось всего лишь несколько часов, чтобы проехать весь маленький Беррос и пересечь границу Динсайфиса, первого из Средних Графств. В ее паспорте появился новый штамп, на этот раз украшенный круглым орнаментом, символизирующим Вечный Огонь Грейслендской империи. На маршруте Великого Эллипса это было первое государство, признавшее над собой власть Грейсленда. Дотошное изучение ее документов, неприятно тщательный досмотр ее личных вещей показали ей, что ее вонарский паспорт выглядит весьма подозрительно в пределах Империи, но, тем не менее, никто не задержал ее.
И поезд покатил, посвистывая, на юго-восток мимо городков Динсайфиса с их возвышающимися мельницами и эмблемой Вечного Огня, виднеющейся повсюду на железнодорожных платформах и эстакадах, на привокзальных складах и на фуражках грейслендских солдат, которые встречались все чаще и чаще. На этих завоеванных землях поведение грейслендцев отличалось особой надменностью, но Лизелл не довелось это заметить, пока «Илавийский Свисток» не сделал часовую остановку в Глоше, и она не сделала ошибку, отважившись выйти из поезда.
Дойдя до края платформы, она остановилась и вдохнула весенний воздух, испорченный запахом дыма и гари. С занятой позиции она мало что могла увидеть, лишь ничем не примечательное здание вокзала, тенистую рощицу за ним, пологие холмы, невзрачные деревянные домишки, магазины с вывесками — не было в Глоше ничего интересного или живописного. Она опустила глаза на рельсы, бегущие, виляя между холмами, на юго-восток, к Илавии, к побережью Тихого Моря, к большому портовому городу Илу с его грузовыми и пассажирскими пароходами, один из которых понесет ее по водному отрезку Великого Эллипса к большому острову Далион.
Спасибо заботам Министерства иностранных дел, ей уже был забронирован билет на пароход «Выносливый». По расписанию «Выносливый» должен был выйти из Ила завтра рано утром, казалось, по времени все было безупречно. Если исключить что-то непредвиденное, «Илавийский Свисток» прибудет в Ил около полуночи. Номер в гостинице «Затонувший фрегат» для нее забронирован, и несколько часов сна гарантированы. Пока все идет хорошо, если бы так не портила кровь эта чрезмерно и ужасно одаренная зарская изобретательница.
Лизелл вновь устремила взгляд на юго-восток, как будто усилием воли она хотела увидеть там несущуюся к побережью чудесную самодвижущуюся коляску, увидеть ее и обогнать, но Шетт Уразоул оставалась невидимой и недосягаемой.
Мечтания Лизелл оборвали нависшая над ней сзади тень, скрип досок платформы и повелительный голос:
— Пошли с нами.
Говорили по-грейслендски, на том языке, который она не очень хорошо понимала. Удивленная, она оглянулась и увидела двух солдат: обычные новобранцы в серой имперской униформе. Один — низкорослый, тощий, с бледной крысиной мордочкой и темными волосами. Второй — высокий, плотный, светловолосый, с ничего не выражающим лицом — классический типаж грейслендца.
По выражению ее лица им показалось, что она их не поняла, и высокий отчетливо повторил:
— Пошли давай.
— Прогуляемся, — добавил «бледная крыса». Он сделал широкий жест рукой в сторону тенистой рощицы за зданием вокзала.
Лизелл удивленно подняла брови. Путешествуя в одиночку, она часто сталкивалась с такого рода чрезмерной любезностью молодых солдат и знала, как себя вести.
— Нет, спасибо, я не могу, — ответила она твердо на ломаном грейслендском, — мне пора возвращаться в вагон. — Она сделала шаг по направлению к «Илавийскому Свистку», но вынуждена была остановиться, так как большая рука схватила ее чуть ниже локтя.
— Пошли, — скомандовал высокий, и она заметила, что у него почти не было рта, лишь какой-то крошечный разрез, едва заметный на большой плоскости белого лица.
— Руку — убери руку! — крикнула она, плохо выговаривая грейслендские слова. Незнакомые мужчины редко осмеливались прикасаться к ней, но когда это случалось, требовались серьезные меры. — Убери руки, иначе будут неприятности! Я иду в вагон! — Суровое выражение лица и резкий тон должны были привести
