бабушки Нипер знал только, как делать припарки, чтобы облегчить зуд в случае определенного вида сыпи в области гениталий. Этим и ограничивались его познания в медицине, но это был не повод, чтобы разочаровывать своего патрона.
— Ну что вы, сир, — Невенской попытался непринужденно улыбнуться, — несварение желудка…
— Яд, — с трудом выдохнул король.
— Не может быть. — А вдруг правда? Глядя на позеленевшее, искаженное лицо короля, с ним можно было легко согласиться. На губах Мильцина IX выступила желтоватая пена. Мышцы судорожно дергались. Он действительно был похож на человека, принявшего яд, более того, на человека, умирающего от этого яда. А если он и правда умрет? Ужасные перспективы пронеслись в сознании Невенского: его всемогущий патрон и защитник покинет его. На трон садится бесчувственный преемник, изгнание из дворца Водяных Чар, потеря положения, престижа, жалованья, оборудованной лаборатории… катастрофа.
— Ваше величество, — воскликнул Невенской, — не умирайте!
Мильцин IX отвернулся, его стошнило. В исторгнутом содержимом желудка отчетливо была видна кровь. Где же слуги?
— Помогите! — Нипер завопил во всю мощь своих легких.
—
—
—
—
Решение, неправильное в корне.
— Сюда, кто-нибудь! — закричал он.
Дверь кабинета открылась, в нее почтительно просунулась голова.
— Доктора сюда! Быстро! — приказал Невенской. Голова исчезла.
Он вновь остался наедине со страдающим королем. Тело Безумного Мильцина больше не дергалось, кровавая пена текла изо рта и носа короля.
У Ница Нипера, равно как и у Невенского, не было ни малейшего понятия, что надо делать в таких случаях. Годы тайных исследований не подготовили его к такому повороту событий. Похлопывая короля по ледяной руке, он бормотал бесполезные слова утешения.
Дверь снова открылась. Личный врач короля, всеведущий доктор Арнгельц, влетел в кабинет в сопровождении тройки лакеев. Он отшвырнул Невенского в сторону и рухнул на колени возле своего господина. Он мгновенно провел поверхностный осмотр пациента, включая извергнутое содержимое желудка, после чего щелкнул пальцами. Один из лакеев мгновенно подал ему кожаный медицинский саквояж, из которого доктор извлек стеклянную бутылку, содержимое которой влил в рот Мильцину.
Король подавился, и его живописно вырвало, через минуту приступ рвоты повторился, после чего король, тяжело дыша, остался лежать на полу.
Достав две новые бутылки из сумки, Арнгельц, хмуря лоб, плеснул жидкости из каждой бутылки в цилиндрический мерный стаканчик, взболтал и приподнял голову пациента. Мильцин захныкал и скорчил гримасу. Не утруждая себя уговорами, доктор плотно зажал королю нос и влил ему в рот свою микстуру. Мильцин судорожно сглотнул. Его мышцы расслабились, глаза закрылись, и он тихо опустился на пол.
Мильцина IX положили на носилки, и двое лакеев вынесли его из кабинета. Доктор окинул помещение взглядом, и его глаза остановились на остатках недавней королевской трапезы. Он щелкнул пальцами, третий лакей забрал блюдо, и они направились к выходу.
— Подождите, — окликнул доктора Невенской, — что вы скажете о состоянии Его Величества?
— Сейчас нет времени для разговоров, — не замедляя шага, бросил доктор Арнгельц.
— Он поправится?
— Если правильно лечить.
— Его отравили?
— Достаточно умело.
— Это…
— Отчет будет вам представлен.
Доктор и лакей удалились, дверь за ними закрылась. Невенской, совершенно потрясенный, остался один.
—
— Кто-то пытался убить короля, моя прелесть, — пояснил Невенской. — Отравить ядом.
—
—
— Именно. Вот такое и хотели учинить с его величеством.
— Однако король спасен. Благодаря мне, — вдруг осенило Невенского, — потому что я был здесь, у меня хватило самообладания позвать на помощь, ему оказали эту помощь и сохранили жизнь. Я спас его, прелесть моя. Возможно, я и не герой, но, во всяком случае, заслуживаю благодарности. Хотя, — он вспомнил — доктор, по-видимому, так не считает. Он был так неуважителен, не правда ли?
— Доктор плохой человек?
— Ну, возможно, он просто был занят. Он не хотел меня обидеть, не было никакой личной неприязни, пока… — Невенского поразила внезапно пришедшая ему в голову мысль, — пока он не подумал, что это я мог покушаться на жизнь короля Мильцина. Его отрывисто-грубый ответ, который я воспринял как результат нетерпения и спешки, на самом деле — обычное подозрение. Но нет. Невозможно. Его величество всегда отлично ко мне относился. Кто может подумать, что я замыслил что-то против своего щедрого патрона? Кто может сомневаться в преданности Невенского?
—
— Пожалуйста, прекрати. Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Ты намекаешь, что я выдаю себя за другого, что я не вполне откровенен даже с моим господином, что это компрометирует меня, и что я заслуживаю всеобщего порицания. Но это не так! Мое имя — это мое личное дело!
—
— В любом случае, никто не должен этого знать, — настаивал Невенской. — Не должно быть повода, чтобы кто-то узнал или хотя бы начал догадываться.
Резкая боль скрутила Невенского, лишив его самообладания. Невенской схватился за живот, пот выступил на лбу крупными каплями.
—
— Меня отравили! — вырвалось у Невенского, он не успел договорить, как понял, что этого не может быть. Он не прикасался к королевскому обеду, у него нет врагов, это просто нервы, причин для паники нет…
— Причин нет, — пробормотал он и заставил себя глубоко вдохнуть. Он медленно успокаивался. Король должен выздороветь.
Истинный виновник случившегося будет наказан. И никакие несправедливые подозрения не падут на голову Ница Нипера.
Все три предсказания сбылись полностью. Король Мильцин оставался в течение семи дней в постели. Все это время народ регулярно оповещали о состоянии здоровья короля. В конце недели объявили о его полном выздоровлении. И в тот же вечер он предстал перед сидящими за игорным столом — бледный и заметно похудевший, но при этом веселый, аккуратно подстриженный и обильно напомаженный.
Все время королевского выздоровления активно работали сыщики, назначенные расследовать это дело, и их усилия не пропали даром. Остатки королевского обеда стали последней трапезой для двух несчастных
