сторону добровольно, так легче сражаться, ведь, в конце концов, ты мой сын. Мы тесно связаны не только кровью дракона, но и родством. Этот союз не следует разрывать ради ненависти. Не хочешь ли ты для начала меня выслушать, познакомиться со мной поближе, прежде чем принимать решение?
Горен отрицательно покачал головой и презрительно засмеялся:
– Я знаю тебя, Руорим Кровопийца. Позор от того, что зачал меня именно ты, всю жизнь будет довлеть надо мной. Я никогда не смогу вести нормальную жизнь. Я не могу выдавить из себя твою черную кровь, мне приходится мириться со своим отражением в зеркале, ведь оно напоминает мне о тебе. Но лучше жить честной жизнью в одиночестве, чем принимать участие в твоих грязных делишках и прославлять их всегда и везде.
– Я слышу слова твоей матери.
– Она никогда ни о чем не сожалела. И никогда не переносила на меня свою ненависть к тебе. Она вырастила меня невинным и свободным, и это я сохраню в своем сердце, несмотря на то что у меня перед глазами до сих пор стоит сцена ее убийства. Как ужасный кошмар, она будет преследовать меня до конца жизни. И всегда будет служить мне предостережением о том, что я должен быть начеку, чтобы никогда не стать таким, как ты.
– Как хочешь. – Руорим поставил кубок и выпрямился. А потом поднял руку, и Горен почувствовал, как ледяные пальцы схватили его разум, его мысли и подчинили себе. Он попытался бежать, сохранить хотя бы часть своей воли и молча взывал к ветру, но никто не мог прийти ему на помощь. Он чувствовал, как шевелится в нем душа Малакея, выбираясь на поверхность.
– Не-е-е-ет, – выдавил Горен вместе с последним осознанным вздохом. Дух его натыкался на каменные стены, которые вдруг выросли вокруг него и сдвигались все теснее и теснее. Он стучал по ним кулаками, кричал и выл, но его уже никто не слышал.
Вдруг конвульсии резко прекратились. Глаза Горена стали пустыми.
Потом в них загорелось что-то чужое, цвет стал дымчато-серым.
– Еще раз приветствую тебя, потомок мой, – протиснулся в его глотку голос Малакея. – Теперь все пойдет хорошо, как и планировалось.
ГЛАВА 11
Молчаливый
– Я его убью, – шипел Хаг Сокол. – Убью голыми руками, без оружия. Буду его душить, медленно. А потом сдеру кожу, пока он еще жив, и…
– Вставай в очередь, мой юный друг, – перебил его Бульдр Краснобородый. – Я первый. Сначала топором отрублю ему руки и ноги. А потом займусь глазами, языком и ушами.
– Прекратите, – заорал Менор Худощавый, – меня и так уже тошнит! Вы бы сами себя послушали!
– Ты что, забыл, кто нам все это устроил? – возмутился Хаг.
– Ничего я не забыл, – удрученно сказал молодой вор. – Но мы должны были на это рассчитывать, друзья. Горен ведь шейкан, а они меняют союзников прямо во время битвы. Может, он передумал, увидев своего отца. В конце концов, они ведь одной крови.
– Да плевать мне, клянусь молотом Бьярна! – бесился Бульдр. – Ты прав, Менор, мы дураки, потащились за этим Гореном, а он непредсказуем, вы же сами видели!
– И что нам теперь делать? – спросил Менор. – Я боюсь, вдруг Руорим вызовет нас на допрос! Он будет творить с нами страшные вещи просто из любви к чужим мучениям, даже если мы дадим ему все ответы, которые он только захочет получить. Хотя никаких ответов у нас нет, но он ни за что не поверит.
– Менор, прекрати наконец ныть, – набросился на него Хаг. – Не позорься. В данный момент ничего предпринять мы не можем, потому что оковы у нас крепкие, никаких магических сил у меня нет, равно как и у вас.
– Пусть нам поможет Седой Шут, – продолжал причитать Менор, не обращая внимания на упреки Хата. – Цербо, мастер ловкости и обмана, я же твой верный слуга, даруй нам какой-нибудь другой конец!
– Они должны были заткнуть рот
Их кинули в маленькую хозяйственную палатку, у стен теснились многочисленные стойки. Само по себе пыткой было сидеть рядом с кусками сухого мяса и вдыхать пряный аромат копченой колбасы. Тут же находились бочки с вином, мешки с мукой, свежие овощи и фрукты, – наверное, их отобрали у торговцев совсем недавно. Неудивительно, что Хумрих Сведущий предпочитает окольные пути.
– Странно, что сбежать сумел один Молчаливый, – спустя некоторое время прервал давящую тишину Менор. – Возникает естественный вопрос, каким же это образом.
– Заткнись, – пробормотал Хаг.
– Мог бы освободить меня от оков, а то очень неудобно, – потребовал Малакей. – К тому же молодому организму требуется обильное питание. У него кончаются силы, а мне он нужен в нормальном состоянии.
– Все будет, предок мой, как только я смогу быть уверенным, что ты контролируешь ситуацию, – отозвался Руорим. – Давай-ка сначала поговорим, а потом ты получишь все.
– А ты весь в меня, мальчик! Нельзя доверять вслепую. Я тебя прощаю.
Руорим улыбнулся:
– Я прожил уже пятьдесят зим, Малакей. Подобное обращение кажется мне странным.
– Фи, я умер, когда мне было больше ста, а душе моей уже больше девяти сотен, так что для меня ты просто щенок, – возразил древний алхимик. – Вернемся к нашим планам. Удачно, что Горен сам к тебе пришел. Его гнала вперед жажда мести, он ведь буквально дрожал от нетерпения. Поэтому и не догадался, что его сильные чувства питают меня и оживляют.
