глаза.
— Дело устроилось наилучшим образом. Эндрю и его жена Нэнси продают свой дом, приводят в порядок финансовые дела и в марте переезжают сюда. За это время я найду себе работу и жилье. Конечно, свое будущее я планировала немного по-другому, но зато теперь у меня появляется возможность заняться чем-то иным и иметь больше свободного времени. Может быть, я даже смогу путешествовать. — Она храбро улыбнулась. — И переживать захватывающие приключения…
— И ты так этому обрадовалась, что отправилась прогуляться, села на скамейку, заплакала и едва не замерзла, — спокойно продолжил он. — Прекрасно…
— Просто сентиментальность взяла свое. Эту гостиницу основали мои родители, я им помогала, а потом хозяйкой стала я… Ничего нет странного в том, что я слегка расчувствовалась. — Ей казалось, что ее слова звучат весьма разумно.
Эдвин долго молчал, и это беспокоило Долорес.
— Ты ничего мне не говорила, — наконец бесстрастно сказал он. — Я звонил тебе каждый день, но ты так ничего и не сказала.
— Это моя личная проблема, и я знала, что мне делать, — ответила она и внезапно задрожала, увидев темную тень в его глазах.
Настала еще одна пауза. Страшная пауза, которую не выдерживали нервы. Она увидела его плотно сжатые губы, горящий гневом взгляд, и это повергло ее в трепет.
Их глаза встретились.
— В продаже гостиницы нет ни капли здравого смысла, — промолвил он тихим, спокойным голосом. — Почему ты мне ничего не сказала?
У Долорес засосало под ложечкой, но она продолжала стоять на своем.
— В этом не было необходимости, — сказала она дрогнувшим голосом.
— Я бы сумел помочь тебе.
Именно этого она и боялась.
— Я знала, что мне делать…
— Продать гостиницу? — сурово и гневно спросил Оливер. — О Боже, Долорес! Есть и другие способы!
— Знаю, — ответила она. — Но я выбрала этот.
— Ты что-нибудь подписывала? Еще не поздно передумать!
Она чувствовала, что того и гляди снова заплачет.
— Эдвин, я не хочу передумывать!
Оливер сунул руки в карманы.
— Черт побери, Долорес! Почему? Ты же так любишь свою гостиницу. Нет никакой нужды продавать ее! Существует множество иных выходов из создавшегося положения!
Она почувствовала, как сильно забилось сердце.
— Мне самой решать, какой из них самый подходящий!
— Почему ты не посоветовалась со мной? Почему не попросила помощи у меня?
— Потому что
Эти слова эхом отдались в тишине. Эдвин бросил на нее мрачный взгляд.
— Понимаю… — с горечью сказал он. — Ты не доверяешь мне. Все еще не доверяешь…
— Эдвин, я не…
Он повернулся и шагнул к двери.
— Мне лучше уйти. — Голос Эдвина был убийственно спокойным.
— Эдвин, пожалуйста!
Он не остановился. Просто открыл дверь и вышел…
Долорес не могла сдвинуться с места. Хотелось побежать за ним, уговорить не сердиться, сказать, что он нужен ей…
Нет, не нужен. Это ее проблема, и она справится с ней сама. Она может позаботиться о себе. А если он не хочет этого понять, тем хуже для него.
Она услышала шум мотора и шорох гравия. Горло болело, по лицу текли слезы. Почему все так сложно?!
Она обидела его, хотя и не хотела этого.
Вцепившись в руль, Эдвин гнал машину по шоссе. Мышцы сводило от жгучей обиды. Что случилось с этой женщиной? Почему она не захотела поделиться с ним своими трудностями? За каким дьяволом ей понадобилось, ни с кем не посоветовавшись, продавать гостиницу чужим людям?!
Она отказалась от того, что любила больше всего на свете! Оливер ударил кулаком по баранке. Он бы этого не позволил. Он бы сделал для нее все. Мог бы сам купить гостиницу или долю ее сестры. Или еще проще — заплатил бы за содержание мальчишки в лесной школе, только и всего!
Болела голова. Меньше всего на свете он рассчитывал возвращаться домой в поздний час. Ему так хотелось быть рядом с Долорес, держать ее в объятиях, целовать… Последние три недели казались вечностью. Эдвин тосковал по ней так сильно, что это даже пугало его. Они не должны были расставаться.
Но она не любила его. Недостаточно любила, чтобы выйти за него замуж. Долорес всегда держалась на расстоянии, в ее глазах словно застыл необъяснимый страх. А когда заходила речь о браке, она словно не слышала его слов.
В доме было тихо. Дети уже спали. Он прошел в кабинет, налил себе виски и задумался. Несколько месяцев назад Долорес сказала, что очень дорожит своей независимостью и никогда от нее не откажется. Так вот почему она ничего не сказала о своих проблемах! Вот почему захотела все решить сама. Потому что когда-то она была замужем за человеком, который приказывал ей, что делать, что носить и что думать, который искалечил ее душу. С тех пор пи один мужчина не имел права что-то решать за нее, включая его, Эдвина…
Оливер допил остатки виски и заставил себя подавить обиду. Самое худшее, что можно было сделать в такой ситуации, это силой навязывать Долорес свою помощь. Пусть сама улаживает свои дела. Пусть ищет работу и начинает новую жизнь. Она умна, талантлива и наверняка найдет что-нибудь. Лишь бы эта работа приносила ей радость.
Он лег в постель, однако даже во сне продолжал искать выход. И выход нашелся. Эдвин проснулся, посмотрел в темное окно и улыбнулся.
Долорес любила поспать, но сегодняшняя ночь выдалась просто кошмарной. Когда рано утром позвонил Эдвин, она облегченно вздохнула.
— Ох, Эдвин… Я не хотела обижать тебя. Я… Прости меня.
— Все в порядке, Долорес. Я просто хотел сказать, что не собираюсь вмешиваться в твою жизнь. Я был бы рад тебе помочь, но если ты твердо решила продать гостиницу, будь по-твоему.
— Спасибо… — Из глаз Долорес брызнули слезы. — Извини, что огорчила тебя вчера вечером.
— Ничего, переживу. Не беспокойся об этом.
— Я плохо спала…
— Я тоже, — засмеялся он. — Нам следовало спать в одной постели. Тогда все было бы в порядке.
— Да…
— Какие у тебя планы на сегодня? — Была среда, ее выходной.
— Собираюсь разбирать кладовку.
— Помощь не нужна?
— Очень нужна.
Эдвин приехал в начале четвертого, в кедах, джинсах и толстом свитере. Долорес бросило в дрожь от
