закружился водоворотами, так что глазам стало больно. Элистэ потерла веки, но лучше от этого не стало. Может быть, дело не в глазах, а в ее сознании? Элистэ догадывалась, что чары дядюшки влияли не на окружающий мир, а на восприятие человека, поэтому ее глаза в данный момент не имели никакого значения – колдовство проникало прямо в мозг. Хоть она любила старика и доверяла ему, разум ее инстинктивно воспротивился чарам. Она не знала, как от них защититься. Прямо на глазах дядюшка Кинц вдруг растаял в воздухе. Элистэ ахнула, уронив лампу. Вместо дядюшки появился гигантский волк, гораздо крупнее любого настоящего волка. Серая шерсть чудовища светилась во мраке, грудь покрывал белый и пушистый мех, светлые глаза мерцали зеленым сиянием.
«Это дядюшка Кинц», – успокаивала себя Элистэ. Она тяжело дышала, сердце чуть не выпрыгивало из груди, мышцы напряглись, и она едва удерживалась, чтобы не пуститься наутек. «Это дядюшка Кинц. Он сказал мне, чтобы я не пугалась, и я ему обещала». Если бы у нее было хоть немного времени, она бы обязательно сумела уговорить себя, но его-то как раз и не хватило – ужасные превращения происходили слишком быстро. Элистэ вдруг почувствовала, что и сама меняется. Тело ее согнулось, ноги невероятным образом искривились, руки удлинились, нижняя челюсть выпятилась вперед, зубы и ногти заострились. Все ее существо охватил ужас. Она чувствовала, как помимо ее воли кости, суставы и мускулы меняются, как отрастают уши, из копчика вытягивается хвост, тело обрастает густой шерстью медового цвета. Земля почему-то вдруг оказалась перед самыми глазами, когти вцепились в почву. Элистэ ощутила, как сзади у нее покачивается длинный пушистый хвост, как раздуваются чувствительные ноздри, а длинный свисающий язык ласкает ночная прохлада. Она затрепетала от ужаса, и тут же уши ее прижались к черепу, пасть ощерилась, спина выгнулась дугой, а шерсть встала дыбом. Элистэ хотела закричать, но вместо этого из ее уст вырвался волчий вой.
– Успокойся, моя бедная деточка, – прохрипел гигантский волк голосом дядюшки Кинца. – Тебе нечего бояться.
– Что со мной происходит?! – взвизгнула Элистэ с явно волчьими интонациями. Собственный голос поразил и испугал ее, хвост сам собою поджался к ногам.
– Ничего особенного, милочка. Ты абсолютно не изменилась, и я тоже. Все происходит не на самом деле.
– Нет, на самом! Верните меня в прежнее состояние!
– Деточка, ничего не изменилось. Верь своему дяде и не бойся наваждений. А теперь пойдем, бери свою лампу и вперед.
Уверенный тон дядюшки помог Элистэ справиться с паникой. Она не задумываясь подчинилась его властному голосу, вытянула правую переднюю лапу, словно это все еще была рука, и, к немалому своему удивлению, почувствовала, как пальцы смыкаются на проволочной рукоятке лампы. В тот же миг она вдруг увидела призрачные очертания своей ладони, проглядывавшей сквозь волчью лапу. Этот образ тут же померк, и осталась одна только лапа. Вконец сбитая с толку, Элистэ взяла лампу в зубы.
Серый волк весело хмыкнул.
– Извини мой глупый смех, деточка, но больно уж у тебя забавный вид. Разве не удобнее нести лампу в руке?
Элистэ почувствовала, как ее лохматой морде стало жарко, и поняла, что краснеет. Она поспешно разжала зубы и взяла лампу в правую руку.
– Ну вот, так-то лучше. А теперь следуй за мной, делай все, что я буду говорить тебе, и мы в два счета избавимся от этого твоего кузнеца. Правда, замечательное приключение? У нас с тобой получилась чудесная экскурсия!
Пасть серого волка приоткрылась, показался ярко-красный язык – дядюшка Кинц улыбался. Он легко побежал через двор, и Элистэ потрусила за ним. Борло сын-Бюни преспокойно спал, ни о чем не подозревая. Два волка остановились шагах в десяти от кузнеца и несколько мгновений просто разглядывали его, одинаково наклонив косматые головы, навострив уши и прищурив зеленые глаза. Потом дядюшка Кинц резко приказал:
– Эй, приятель, просыпайся! Борло сын-Бюни, чтоб через секунду тебя здесь не было!
Элистэ без труда разобрала слова, несмотря на сопровождавшее их волчье рычание.
Борло приоткрыл веки, увидел перед собой двух гигантских Волков и в ту же секунду окончательно проснулся. Глаза у него полезли на лоб, руки лихорадочно стиснули единственное оружие – увесистую дубинку. Несколько мгновений он сидел как парализованный, потом медленно поднялся на ноги и, не сводя глаз с волков, зашарил рукой по железному засову на двери.
– Немедленно перестань! – приказал дядюшка. – Оставь засов в покос!
Борло услышал только леденящий кровь рык, заставивший его замереть от ужаса. Старик опустил морду к земле и ощерил пасть – обнажились желтые острые клыки. Словно в немой сцене, человек и волшебные звери застыли в неподвижности. Затем пальцы кузнеца вновь, как бы ненароком, коснулись засова.
– Не трогать! – зарычала Элистэ. – Я тебя загрызу, Борло! – Она сама испугалась неистовой ярости, прозвучавшей в ее рычании. – Убирайся отсюда, свинья несчастная! Марш!
Когда она прорычала последнее слово, из оскаленной пасти во все стороны полетели брызги пены.
– Отлично, деточка! – прошептал дядюшка Кинц. – Просто превосходно!
Борло не понял смысла сказанного, но общее содержание уловил. Его дрожащая рука оставила дверной засов в покос, и рычание тут же прекратилось. Оба чудовища присели на задние лапы и выжидающе уставились на кузнеца. Какое-то время Борло оставался на месте, по-прежнему крепко сжимая свою длинную дубину. Однако, когда ничего угрожающего не произошло, он потихонечку начал пятиться вдоль стены. Волки сидели и смотрели. Борло ускорил шаг, добрался до угла, развернулся и кинулся бежать что есть мочи.
– Улю-лю! – завизжала Элистэ. – Ну и припустил!
– Это очень кстати, дитя мое, однако, вероятнее всего, он скоро вернется сюда с подкреплением. Нам с тобой нельзя терять ни минуты.
– Да, вы правы, дядюшка, давайте поспешим.
Наклонившись вперед, Элистэ заскребла лапами по двери, но та не поддавалась. Она ткнулась носом в засов, погрызла его зубами и в отчаянии завыла.
