Церкви Петра и настоятеля монастыря св. Саввы Петра. Этим лицам и принадлежало первое право голоса и места на соборе. Что касается восточных патриархов, то заместителями их были на соборе Иоанн и Фома, пресвитеры и монахи, имевшие право голоса и места вслед за патриархом Тарасием.
С формальной стороны все предварительные мероприятия удались, ибо после прибытия ответных грамот от представителей Церквей Запада и Востока можно было приступить к соборным деяниям. Предполагалось открыть заседание собора в церкви свв. Апостолов 17 августа 786 г.; к этому времени собрались в Константинополе епископы и митрополиты провинциальных Церквей и множеств черного духовенства, для которого в особенности представляли живой интерес предстоявшие деяния этого собора. При этом перед самым открытием собора произошли прискорбные события, о которых трудно высказаться, были ли они неизбежны, или же можно было их предвидеть и предупредить. Оказалось, что среди прибывших на собор епископов были такие, которые не сочувствовали деятельности царицы и патриарха и находили, что иконоборческая церковная политика имеет на своей стороне значительные выгоды. С другой стороны, высказывалось опасение, что весьма многим епископам, принимавшим участие и подписавшим деяние 753 г., в настоящее время может угрожать отлучение или, по крайней мере, удаление с кафедры. Все это производило брожение умов и не могло не разразиться в бурное волнение. Хотя патриарх Тарасий в своей речи к членам собора и говорит, что таких епископов было не много и что лучше не называть их по именам, но ясно, что и среди самих духовных лиц был шумный беспорядок, помешавший правильному делопроизводству. Но противодействие синоду обнаружилось еще с другой стороны и до такой степени серьезное — что поставило не только членов собора, но и само правительство в отчаянное положение.
Обнаружилось движение против собора среди гвардейских полков, квартировавших в столице. Хотя военный бунт в истории Византии не есть явление редкое и не может представлять собой ничего неожиданного, тем не менее, находим уместным выяснить особенный характер занимающего нас волнения. Константинопольский гарнизон, состоявший из кавалерийских тагм, или полков-схоларии, экскувиторы, арифмы и иканаты, — имел в своем составе крупных помещиков-землевладельцев и отличался большим влиянием и материальными средствами. Ирина в своей дальнейшей внутренней политике, в особенности в ее ожесточенной борьбе с сыном, обыкновенно опиралась на тагмы, а фемы держали сторону Исаврийца Константина. В этом смысле для нас имеют большой интерес и малейшие намеки на роль военных частей в рассматриваемых событиях. Что касается епископов, враждебно настроенных против собора, которые, составляя частные собрания, волновали народ и поддерживали смуту в войске, то патриарх пытался действовать авторитетом церковной власти; но с военным движением правительство не могло справиться. Когда члены собора стали собираться в храм свв. Апостолов, некоторые части церковных зданий оказались заняты войском, которое шумело и выражало неудовольствие против собора. Когда, тем не менее, собор открылся в присутствии царицы Ирины и Константина и под председательством патриарха, то бывшие вне отряды с шумом ворвались в храм и набросились на архиереев с угрозами оказать насилие. Ни личное вмешательство царей, пославших своих приближенных успокоить воинов, ни слова патриарха не могли образумить бунтовщиков. Тогда собрание разошлось, а враждебная собору партия громко торжествовала победу. Часть епископов возвратилась к местам своего служения, часть задержалась, вероятно, в столице, потому что правительство решилось сломить упорство непокорных и во что бы то ни стало составить собор.
Принятые Ириной меры к тому, чтобы обуздать своеволие константинопольского гарнизона и вместе с тем не лишить столицу обыкновенных сторожевых военных частей, весьма интересны столько же для характеристики военной системы в империи, как и для правительства Ирины. Оказывается, что стоявшие тогда в столице тагмы были старого набора и суровой военной школы Константина V; что это войско не только питало преданность к Исаврийскому дому по воспоминаниям о военной славе и победах, но и потому, что в большинстве оно было набрано из азиатских провинций и разделяло церковные воззрения Исаврийцев и было на стороне иконоборческой политики. Царица Ирина выступает представительницей чисто эллинских народных элементов и в вопросе церковной политики является ревностной почитательницей свв. икон. Редко с такой ясностью и очевидностью обнаруживаются в истории Византии этнографические противоположности, как в настоящем случае, хотя, с другой стороны, на пространстве нескольких веков нельзя обнаружить более чувствительного показателя настроений общества, как вопрос об иконопочитании.
Итак, имея целью освободить столицу от войск восточного происхождения, преданных Исаврийской династии и иконоборческой идее, Ирина, однако, должна была тщательно скрывать свои намерения из боязни вызвать в Константинополе бунт. Расчет царицы заключался в том, чтобы побудить тагмы к добровольному выступлению из столицы. Для этого с большим искусством проведена была следующая двойная игра. С одной стороны, появилось объявление о предстоящем походе на Восток против арабов. Т. к. с арабами была почти непрекращавшаяся война, выражавшаяся в ежегодных наездах арабской кавалерии на пограничные области, то в реальной необходимости подобного похода никому нельзя было сомневаться. Вместе с царской палаткой и с обозом выступили в поход и гвардейские полки и сделали остановку в Малагине, первой большой сборной станции близ Никеи. В это же время сделано было распоряжение о занятии столицы стоявшими во Фракии фемами, т. е. туземными европейскими войсками местного набора, которые не имели ни особенного расположения к Исаврийцам, ни к поддерживаемой ими церковной политике. Когда столица была занята фемами и городские стены перешли во власть нового гарнизона, тогда правительство, не находя более нужды скрывать свои намерения, распустило по домам бывшие константинопольские тагмы, отобрав у них вооружение. Писатель, у которого мы берем эти любопытные подробности, делает еще следующее добавление: т. к. в столице оставались жены и дети служивших в гвардейских полках, только что распущенных, то сделано было распоряжение о препровождении всех оставшихся на азиатский берег с указанием каждому отправиться на место родины б.
Вся произведенная царицей Ириной сложная реформа в устройстве военной защиты Константинополя имела целью располагать «преданным войском и послушными начальниками военных частей», и эта цель была достигнута к лету 787 г. В мае указанного года отправлены были приглашения ко всем епископам вновь собраться для участия в соборе, на этот раз, однако, не в Константинополе, а в Никее, где имели место заседания 1-го Вселенского собора. Заседания собора открылись 24 сентября. Царица не принимала личного участия в деятельности собора, со стороны светской власти представителями были патрикий и комит Опсикия Петрона и царский остиарий и логофет военного министерства Иоанн. Во главе собора как первые и почетные члены его были папские легаты, оба носившие имя Петр, и затем представители восточных патриархов Иоанн и Фома, которые, очевидно, провели весь год в столице в ожидании открытия нового собора. Но практически как председательство, так и направление деятельности собора находилось у патриарха Тарасия. Что касается числа соборных членов, то оно колеблется в показаниях источников между 330 и 367. По самым подписям соборных актов число членов определяется количеством 308.
Собор имел восемь заседаний. Первые заседания посвящены были частию организационным вопросам, между прочим, предстояло решить весьма занимавшее всех дело о тех епископах, которые сорвали первое заседание в прошедшем году и которые вообще не сочувствовали идее собора для обсуждения вопроса о поклонении свв. иконам. С трогательным единодушием собор дал прощение двум партиям заведомо иконоборческих епископов и принял их в общение с Церковью. После единогласного выражения мнения собора в пользу прегрешивших эти последние заняли места по их рангу между членами собора. Всего было допущено к общению 10 епископов. Когда была прочитана записка Феодосия, епископа амморийского, в которой он выражал сердечное сокрушение в своем еретическом образе мыслей, некоторые епископы растроганы были до слез 7. Несколько раз восточные епископы среди обсуждения дел восклицали: «Мы все грешны, все нуждаемся в прощении», а епископ Ипатий выразил такое признание, которое могло поставить собор в немалое затруднение. Он сказал: «Нас никто не принуждал и не совращал, но мы в этой ереси родились, воспитались и выросли» 8. В третьем заседании, происходившем 28 сентября, собор главнейше занимался чтением официальных актов синодика патриарха Тарасия к восточным патриархам, ответа на этот акт и др. Но, между прочим, в этом же заседании обсуждалось дело епископа неокесарийского Григория; он не только принимал деятельное участие в деяниях иконоборческого собора 753 г., но и руководил им и, по свидетельству некоторых лиц, позволял себе прежде насилия и притеснения по отношению к тем, кто не соглашался с ним. Дело Григория давало повод к принятию некоторых ограничений на его счет, и председательствующий выдвигал против него некоторые отягчающие обстоятельства, но в конце концов и по отношению к этому епископу, после того как была прочитана его
