физической и эмоциональной ценой ему далось решение бороться за «Золотой авантюрист». Он поежился при мысли о том, что могло бы произойти, не отдай он команду отправиться на спасение лайнера. Волна прошла бы безрезультатно, а рассчитывать на новый шанс было бы уже бессмысленно...
Почти незаметным, но твердым движением головы он выкинул прочь воспоминания о былом страхе. Ник поймал свою волну, оседлал ее и теперь мощно и быстро мчался вперед. Создавалось впечатление, что судьба решила завалить его щедрыми дарами. Появился новый контракт на передислокацию буровой платформы от Рио до месторождения «Браво-Сьерра» на норвежском шельфе... Сразу после этого буксировка из Северного моря, через Суэц к новому южноавстралийскому промыслу... Это позволит полностью задействовать «Колдун» на протяжении как минимум шести месяцев. Мало того, намечавшаяся было забастовка на верфи «Конструксьон наваль атлантик» оказалась отменена, проблемы сняты, так что дата завершения постройки нового буксира была перенесена поближе на целых два месяца. И это еще не все: прошлой ночью его разбудил звонок Бэча Уэки, который сообщил, что Кувейт и Катар также начали пристально изучать предложенный им проект буксировки айсберга с потенциальным расчетом применить аналогичную схему получения пресной воды в будущем. Если эти страны дадут «зеленый свет», то понадобится построить еще пару новых судов...
«Того и гляди, вот-вот узнаю, что выиграл в футбольном тотализаторе», – рассеянно подумал он, повернул голову и чуть не поперхнулся.
Саманта стояла возле автоматических дверей. Ветер играл ее волосами, собранными в слабый узел, так что отдельные золотые пряди гладили девичьи щеки – щеки раскрасневшиеся, словно она перед этим бежала. Дыхание у нее сбилось, и одну руку она бессознательно поднесла к горлу, тонкими длинными пальцами, как лучами звезды, подчеркнув изящную форму груди. Девушка замерла, напоминая лесного зверька, учуявшего запах леопарда: встревоженная, охваченная нервным трепетом и еще не решившая, в какую сторону кинуться. Ее волнение было столь очевидным, что Ник тут же отставил саквояж и поднялся с кресла. ти; светом до того ярким, что он невольно остановился – в то время как она, напротив, бросилась бежать ему навстречу.
Саманта столкнулась с одышливым, потным туристом, едва не сбив того с ног. В стороны полетели местные сувенирные поделки, перезрелыми фруктами упали на пол пакеты.
Толстяк гневно фыркнул, но стоило ему взглянуть девушке в лицо, как выражение досады тут же исчезло.
– Простите! – воскликнула она, быстро подхватила уроненные вещи с пола, сунула весь ворох ему в руки, одарила сияющей улыбкой и оставила мужчину задумчиво и печально смотреть ей вслед.
Впрочем, теперь Саманта была более сдержанна; ее нетерпеливый бег сменился плавным покачиванием бедер, выразительность которых стократно выигрывала благодаря длинным, стройным ногам. Улыбка приобрела некоторую неуверенность, пока девушка тщетно пыталась смахнуть непослушные волосы с лица и загнать их обратно в узел на затылке.
– Я уж думала, что опоздала... – Она остановилась в паре шагов от Ника.
– Что-то случилось?
– О, нет-нет, – торопливо заверила она. – Теперь все в полном порядке. Просто...
Саманта замолчала, а когда заговорила вновь, голос ее прозвучал много тише. В манерах появилась подростковая застенчивость и скованность.
– Просто... я подумала... Мы не успели попрощаться...
– Мне казалось, что так будет лучше.
Саманта посмотрела прямо в его глаза, в зрачках вспыхнули зеленые искры.
– Почему? – требовательно спросила она, но у Ника не было ответа.
– Не знаю... Наверное, не хотел, чтобы...
Ну как это ей сказать?! Как объяснить, не превращая разговор в сцену, от которой больно и неловко станет им обоим?
Над головами проснулся аэропортовый динамик: «Объявляется посадка на рейс 235 „Южно-Африканских авиалиний“ до Йоханнесбурга. Пассажиров просят пройти к выходу номер два. Повторяю...»
Время, время уходит! В голове девушки вдруг всплыла дурацкая фраза: «Я Саманта! Увези меня!» Она чуть было не хихикнула, как школьница, но вовремя спохватилась.
– Николас, завтра вы будете в Лондоне... В разгар зимы... впервые за все время улыбнулся. От этой улыбки у нее сжалось сердце и внезапно подкосились колени.
– А я завтра – или в крайнем случае послезавтра – буду ловить длинную волну на мысе Сент-Френсис, – сказала Саманта.
Да, в те волшебные ночи они говорили и об этом. Он поведал историю, как впервые познакомился с серфингом на пляже Вайкики задолго до превращения этого спорта в писк моды. Любовь к серфингу, так же как и любовь к морю, разделяли они оба.
– Надеюсь, волна вас не разочарует, – сказал он. От мыса Сент-Френсис до Кейптауна триста пятьдесят миль к северу; простенький пляж на великолепном побережье, протяженностью шесть тысяч миль. Он такой один на весь мир. Молодежь и люди постарше, но с юношеской бодростью в сердце, прибывают сюда чуть ли не как религиозные паломники, чтобы прокатиться на знаменитой длинной волне. Такого не найти ни на Гавайях, ни в Калифорнии, ни на Таити, ни в Квинсленде...
Очередь на посадку укорачивалась с каждой секундой. Ник нагнулся было за саквояжем, однако девушка положила ему руку на плечо, и шкипер замер.
Впервые за все их знакомство она коснулась его преднамеренно. По всему телу пробежала электрическая волна, оставляя за собой зыбь, как на поверхности спокойного озера. Вся страсть и эмоции, от которых он сознательно отказывался последнее время, вдруг обрушились лавиной, да еще стократ сильнее из-за того, что им не давали выхода. Он желал эту девушку до боли.
– Поедем со мной, – прошептала Саманта. Ник не смог выговорить ни слова. Он смотрел и смотрел на Саманту, а наземный персонал аэропорта уже рыскал раздраженными взглядами кругом в поисках пропавшего пассажира.
Девушке хотелось убедить его, поэтому она напористо потрясла его за руку, удивившись при этом жесткости мускулов под своими пальцами.
– Николас, я очень этого хочу, – начала было она, но язык сделал фрейдистскую оговорку, и у Саманты вылетело «тебя хочу». «Ой, Господи, – пронеслось у нее в голове, – еще подумает, что я из этих, распущенных...» Спохватившись, она зачастила: – Нет, правда, я бы очень этого хотела.
Кровь тут же бросилась ей в лицо, и на фоне загорелой кожи веснушки высыпали золотой пудрой.
– Чего именно? – спросил он улыбаясь. чтобы спрятать за ним растерянность, после чего добавила, сама не зная зачем: – Черт бы тебя побрал!
– Кто бы сомневался... – негромко сказал Ник, а затем, словно по волшебству, она очутилась в его объятиях, пытаясь прижаться все теснее, зарыться поглубже, вдохнуть его запах полной грудью... Удивила мягкость и теплота его губ, колкость однодневной щетины на подбородке и щеках... Мурлыча как котенок, она держалась за своего мужчину.
– Пассажир Берг. Просим немедленно пройти на посадку. Пассажир Берг... – заклинал динамик.
– Зовут... – пробормотал Ник.
– Совсем обленились. Нет чтобы пойти поискать, – сказала она, не отрываясь от его губ.
Солнечный свет был точно создан для Саманты. Она носила его, будто специально сотканную для нее вуаль: в волосах, где он сверкал брызгами драгоценных камней; на лице и на теле, где он сиял всеми оттенками зрелого меда и полированного янтаря; в золотых веснушках на носу и щеках...
Девушка с удивительной грацией скользила по белому песку, смело покачивая бедрами, прикрытыми тонкой полоской зеленого бикини.
Дремлющей кошечкой она растягивалась под солнечными лучами, подставляя им лицо и обнаженный живот, так что Нику порой казалось, что, если приложить ладонь к ее горлу, пальцы ощутят довольное урчание.
Саманта неслась в солнечном свете, легкая, как чайка в полете, оставляя следы в мокром песке на краю волны... И Ник мчался рядом, не испытывая усталости, милю за милей, вдвоем в громадном мире из зеленой воды, солнца и высокого, бледного от зноя неба. Пляж загибался полумесяцем в обе стороны насколько хватало глаз, гладкий и белый – как антарктический снег, лишенный следов присутствия человека, не говоря
