– Да ничего. А что можно сделать с тем, кого на самом деле нет?
– Логично. Хотя я знаю парочку королевств, где такого монаха живо казнили бы за подстрекательство к бунту. А то ведь получается, что и государства на самом деле никакого нет, и даже самого короля… Тем не менее, - спохватился Ястреб, - перебивать будешь потом. Слушай дальше. Стоило королевскому кортежу скрыться из виду, как Волшебник, ранее известный как Полено, грохнулся в обморок от недосыпа и перенапряжения. И в тот же миг вся деревня разом пропала, будто бы и не было. Но! Не совсем вся. Осталась та девка, с которой король крутил любовь. Сначала никто даже особо не удивился, думали - ну, смухлевал волшебник, подменил на настоящую. Какая, по большому счёту, разница, раз уж сработало. Но очень уж странно она себя вела - всё сидела неподвижно, уставившись в одну точку, на вопросы отвечала бессмыслицей, ела только с ложечки. А волшебник, очнувшись через двое суток, чуть было снова не потерял сознание - уже от изумления. Потому что на самом деле никого он не подменял и мог поклясться (и поклялся), что сам понятия не имеет, в чём дело. Но случай уникальный - надо пронаблюдать.
Стали наблюдать. А девица по-прежнему не проявляла никакого интереса к жизни, и всё бледнела да бледнела, а потом и вовсе начала становиться прозрачной. В самом буквальном смысле, так что вскоре стало видно, что она - беременная. Переборщил всё-таки волшебник с реалистичностью.
Несмотря ни на что, плод развивался нормально, и в положенный срок родился совершенно обычный мальчик. И с его первым криком мать, даже во время родов не издавшая ни стона, облегчённо вздохнула - и, наконец, исчезла окончательно.
А ребёнок остался. Стали думать, что с ним теперь делать. Всё-таки принц, хоть и незаконнорожденный. В конце концов, отдали на воспитание одной надёжной женщине из маленького городка. Она его полюбила, растила как родного. А он рос совершенно нормальным - ну, не слишком красивым, не слишком здоровым, не особо умным… нормальным, короче. Но вот однажды он как-то провинился - то ли варенье без спросу съел, то ли груш в соседском саду нарвал… все нормальные мальчишки это делают. И она, как все нормальные матери, его наругала. Он весь затрясся, закрыл лицо руками - и она вдруг увидела, что он плачет. Понимаешь? Увидела прямо сквозь ладони.
Короче говоря, оказалось, что парень существует, только пока верит в себя. А стоит ему в себе усомниться - в своей правоте, в своих возможностях, в своей привлекательности - он тут же начинает понемногу исчезать. Это ему от матери передалось.
– Вот бедняга! - посочувствовал Пеон. - Как же он жил-то?
– А ты что, никогда не встречал людей, которые всегда на сто процентов уверены в своей правоте?
Пеон сначала хотел было ответить что-то вроде «да вот хотя бы тебя, к примеру», потом вспомнил своего покойного деда, короля Железная Крыша, и просто кивнул.
– И что - кому жилось тяжелее: им самим или окружающим?
– Ты прав, - признал Пеон.
– Ещё бы! Так вот и этот мальчишка просто приучился никогда в себе не сомневаться. Бессознательно, конечно, - вот как начинаешь прихрамывать, чтобы уменьшить нагрузку на больную ногу. Приучился всегда добиваться своего, любой ценой. Всегда во всём винить других и никого никогда не прощать. Жалеть людей, - он ведь на самом деле добрый был по-своему, - но никогда не прощать. Особенно никогда не прощать тех, кто осмеливался жалеть его самого.
Таким он и вырос, таким и прославился. И по заслугам, пожалуй. Вон, и монах твой учил, что мы вообще все существуем только потому, что в себя верим. Только, конечно, некоторые верят больше, а некоторые - меньше. И те, кто верит больше, те и живут полнее, да ещё и других заставляют жить по- своему. Или умирать…
– И под каким же именем он прославился?
– Дубина. Он же - Молот Справедливости.
– Тот самый сэр Дубина?! - изумился Пеон. На сей раз услышанное, вроде бы, не противоречило ничему из того, что он знал о любимом герое. Даже более того - многое объясняло. Например, как сэр Дубина сумел вернуться невредимым из лабиринтов Подсознанья, куда он спускался за своей невестой. Но, с другой стороны…
– Тот самый, - подтвердил Ястреб. - Только сэром он стал гораздо позже. Причём, что характерно, не благодаря своему какому-никакому, а королевскому происхождению, а выкупив титул у одного запойного рыцаря… На что это ты там уставился?!
Пеон разглядывал лоскут, выдранный им из балахона несостоявшегося нанимателя и выброшенный на дорогу. Пролетавший ветерок перевернул обрывок материи, и на изнаночной стороне обнаружились разноцветные линии и пятна, складывавшиеся, если приглядеться, в некое подобие карты.
Несмотря на отсутствие каких-либо надписей, Ястреб быстро нашёл на таинственной карте знакомые ориентиры.
– Вот это пятно в форме черепа - знаменитые Белые болота, ни с чем не спутаешь. Глазницы, соответственно, - островки. На одном из них стоит замок Зрачок, в котором живёт самый нелюдимый волшебник во всём Призаморье. А на другом растёт гриб самопознания: откусишь с одной стороны - вырастешь в собственных глазах, откусишь с другой - замаешься самоуничижением.
– Ух ты! - живо заинтересовался Пеон. - А как узнать, которая из сторон первая?
– Лучше никак: обе они ядовитые. Так… значит, эти вот ёлочки-палочки - Дремотные леса. Пока в них не поселилось чудище, там была замечательная охота. А вот эта дыра в углу - город Новопоглядск, куда мы с тобой, между прочим, как раз сейчас направляемся.
– А крест в самом центре Дремотных лесов что обозначает?
– Почём я знаю? - с деланным равнодушием пожал плечами Ястреб. - Тут же не написано ничего.
– Если бы перед нами была пиратская или же разбойничья карта, - принялся рассуждать Пеон, - я бы предположил, что под крестом зарыто сокровище. Слушай, а почему бы нам…
– Нет, - отрезал Ястреб. - Мы с тобой, как запланировали, доезжаем до Новопоглядска, и там я продаю эту замечательную картинку одному знакомому антиквару.
– Но почему?!
– Потому что я же сказал: там - чудище. Очень страшное и опасное. Поэтому я тебя туда с собой не потащу и одного не пущу. Жалко мне тебя. Нравишься ты мне потому что.
– Неужели напоминаю тебя в молодости? - съязвил Пеон.
Ястреб окинул Пеона критическим взглядом.
– Совершенно ничем не напоминаешь. Этим, наверное, и нравишься.
Озадачившись ненадолго, следует ли понимать высказанное Ястребом как комплимент или же совсем наоборот, Пеон чуть было не упустил из виду потенциальное сокровище. Но таки не упустил, ведь где сокровище - там и потенциальное приключение.
– А всё-таки я думаю… - начал было он, но Ястреб вновь не соизволил хотя бы дослушать.
– Думать - это, конечно, дело хорошее, но и злоупотреблять им не следует. А то получится, как у неправильного великана. Правильные великаны, чтоб ты знал, своего ума вообще не имеют, а живут строго по правилам. На все три случая жизни: во-первых, хватай всё, что плохо бежит, во-вторых, старый друг пищеварения не испортит и, в-третьих, люби еду только по прямому назначению. Кто эти правила выдумал - неизвестно, но для самих великанов уж слишком мудрёно сформулировано. Первые-то два они ещё понимают интуитивно, а вот третье доходит уже не до всех. Вот и получается порой, что от родительской глупости рождается ребёнок с лишними извилинами. Проявляется это не сразу: живёт себе такой урод до поры до времени, всем доволен и счастлив, а потом вдруг - бац! И всё: был ты правильным великаном, а стал никто, и звать тебя никак.
Ладно ещё, если забьёт себе голову смыслом жизни, - великанам это набивать брюхо не мешает. Д вот был, к примеру, такой Забей - так его прямо на охоте озадачило: кого из оглушённых дубиной человечков сожрать первым. Того, который побольше, или же того, который пожирнее? Даже нам с тобой понятно, что начинать надо с того, который поближе, а Забей вот задумался и с непривычки думал так долго и так крепко, что человечки успели очнуться, Один сразу убежал, а второй оказался доктором, да не каким-нибудь педиатром, а могущественным диетологом. И наложил он на Забея самую несовместимую с жизнью диету из своего арсенала - драконовскую. Это значит: есть ничего нельзя, кроме девственниц в самом
