письменность могла быть создана еще до начала египетской истории.
Но кто были эти таинственные писцы, пришли ли они в Египет из неизвестных краев и погибли там, унеся в могилу свою систему курсивной письменности, или странствовали близ Египта, зарождая идеи создания письменности среди живущих у берегов Нила,— все это пока загадка египетского сфинкса.
Во всяком случае, возникшая впоследствии на берегах Нила рисуночная письменность, вероятно, имела иное происхождение. Почти одновременно с появлением письменности шумеров у Персидского залива на рубеже IV—III тысячелетий до н. э. возникла и письменность египтян. Первые знаки-слова изображались чернилами на горшках, черепках и т. д.
В период правления первых двух династий эти знаки-слова умножались; они стали фиксировать различные хозяйственные отношения, торжественные события и военные походы.
Известно, что звуковые комбинации появились довольно давно. Они были перемешаны с рисуночной письменностью. Изображение чисел встречается уже в самом начале египетской истории. Из этого можно сделать вывод, что человек сперва научился считать и лишь потом писать.
Но всякий язык живет и развивается: это не раз навсегда данное, статичное образование. Какой немец смог бы сегодня разговаривать с херусками — германцами времени Арминия[6]? Мы почти совсем не смогли бы понять наших предков. Так же и египетский язык в течение времени значительно изменился. Неутомимая работа египтологов раскрыла нам картину древнеегипетской письменности, которая на протяжении двух тысячелетий выливалась в формы среднеегипетского, новоегипетского, демотического и коптского письма.
Кроме того, египетский язык впитал в себя местные диалекты и различные профессионализмы, пришедшие из языка солдат, врачей, жрецов.
Итак, египетский язык при таком большом количестве иероглифов представлял собой в достаточной мере сложную систему и требовал длительного обучения писцов. Они не всегда следовали правилам письма и применяли различные формы написания для одного и того же выражения. При этом от способности и увлечения писца своим делом зависело, сумеет ли он придать рисуночному письму необходимую ясность. Чтобы уяснить смысл написанного, писцы добавляли в отступление от всяких правил новые иероглифы в качестве пояснительных знаков. Упорядоченные правила правописания появились, очевидно, много позднее.
Таким образом, письмо было великим искусством жителей берегов Нила. И владели им лишь очень сведущие люди. Эти люди вышли из специальных школ писцов, находившихся в пределах храмов[7]. Для основной же массы египетского народа письмо и счет оставались тайной. Это способствовало появлению чувства священного трепета перед иероглифами, выросшего до абсурдных пределов, что привело, в конечном счете, к магическим манипуляциям буквами. С этим явлением мы сталкиваемся и до сих пор.
В то же время — это тоже относится к истории духовной жизни — египетские жрецы поняли, что можно достигнуть превосходства перед необразованными людьми не только путем манипуляций с иероглифами, будто бы позволяющими лечить больных или убивать врагов, но и подделывая надписи и мемориальные камни, чтобы присвоить себе принадлежавшее им якобы с давних времен имущество.
Они попытались имитировать письменность предков, чтобы оспаривать старые права на землю и т. д., но они не могли, конечно, и предполагать, что египтологи нашего времени с беспощадной точностью обнаружат эту фальсификацию. Египтологи вовсе не собирались выступать в роли судей, разоблачающих фальсификаторов, но поскольку жрецы были плохими фальсификаторами, их действия возмущали любого языковеда и филолога.
Библиотеки и архивы, которые в Малой Азии, Сирии и Месопотамии попадали в руки археологов как драгоценнейший дар, отсутствовали в Египте. На берегах Нила они более не существовали.
Хотя в отдельных храмах особые помещения и были предназначены для хранения свитков папируса (на их стенах можно даже обнаружить перечни находившихся там когда-то документов), но помещения эти были пусты.
Однако известно, что на рубеже нашей эры в Александрии появились многочисленные свитки папируса, но они сгорели в этом многострадальном городе. То ли их уничтожили во время многочисленных войн, то ли они стали жертвой фанатизма приверженцев новой веры.
С возникновением ислама последние из уцелевших свитков были изъяты фанатичными мусульманами из храмовых архивов Египта и уничтожены. Все, что после этого еще осталось, погибло где- то в условиях влажного климата Востока или Запада, в Риме или Византии, в средневековых кабинетах ученых или за стенами монастырей. Во всяком случае, исчезло.
И все-таки находки папирусов в Египте не были редкостью. Правда, они происходили не из древних храмовых архивов, а из погребений и склепов. Иногда это были исписанные в древности листы папируса, которые лежали в саркофагах с мумиями и лишь сравнительно недавно были открыты как источники древней литературы.
Могилы, гробницы, высеченные в скалах, и пирамиды, надписи на потолках и стенах, колоннах и стелах, в ходах и склепах призваны заменить ограбленные архивы и тем самым восстановить историю и культуру древних египтян.
Действительно, она была беспримерно богата памятниками письменности! Это явилось потрясающим вкладом египетского народа в культурную историю всего человечества.
МОГИЛА ОСИРИСА
На западе есть страна —
страна сна и тьмы...
спят они там в образе мумий
и никогда больше не проснутся...
На западном берегу среднего Нила, севернее Фив, расположено одно из самых древних поселений Египта — Абидос.
Во время грабительских раскопок XIX века француз Амелино разыскивал там древнейшие царские могилы. В трех часах пути от берега реки — далеко в пустыне, где скалы неожиданно обрываются в высохшей долине («вади») и начинается подъем на пустынное плато,— Амелино нашел таинственный холм щебня, который местные жители называли «Ум-эль-Гааб» — «Мать горшков».
По мнению жителей Нила, в древности здесь была своего рода гончарная мастерская, потому что вокруг валялось множество черепков. Но ничто не указывало на царские погребения. Куда бы Амелино ни смотрел, везде он видел только песок, пустыню, скалы, лежащие среди мертвой тишины.
Но огромные кучи черепков привлекли его. Несчетное число людей приносили сюда, наверное, свою посуду или ее обломки.
И француз начал копать. После него копали и другие в поисках золота, украшений и прекрасных древних изделий. И, наконец, археологи взяли в руки лопаты, потому что они уже знали, что Амелино на самом деле нашел самые древние могилы египетских фараонов.
