которые места себе не находили при мысли, что, возможно, стали причиной смерти того, кто явился к ним с миром.
Она замолчала, и Феннахар почувствовал явное к себе недоверие. Да и глупо было бы ждать от нее простодушия. Улыбнувшись как можно теплее, он кивнул:
— Я действительно пришел с миром.
— Зачем? — в лоб спросила она, наверняка рассчитывая застать его врасплох.
Феннахар молниеносно перебрал в уме возможные варианты ответа и почти без колебаний остановился на одном. Он сразу же решил, что открывать истинную цель путешествия неразумно, да и небезопасно. Верран подозрительна и к тому же слегка напугана, причем страх этот вполне обоснован, если вспомнить, какие испытания выпали на ее долю. Пока и речи быть не могло о том, что она возьмет да и выложит ему дневники мужа. Придется сначала заручиться ее доверием. И Феннахар, укорив себя за отъявленное лицемерие, ответил:
— Я пришел исследовать пещеры и познакомиться с их обитателями. Ведь столько еще на свете всего неизученного, неведомого… Помните, в юности мы с друзьями ходили смотреть на буруны под мостом Вейно? — Она сдержанно кивнула. — К каким только уловкам я ни прибегал, чтобы посидеть с вами вдвоем на маленьком плоту. Однажды даже заплатил Друни Кру-Беффелу пятьдесят даклей — мои деньги на карманные расходы за целый месяц, — только бы он уступил мне место возле вас. А поскольку было мне в ту пору всего шестнадцать, то доволен я был этим своим хитроумным замыслом несказанно, пребывая в полной уверенности, что вы ни о чем не догадываетесь. Помните?
Она невольно улыбнулась:
— Помню.
— А пока мы сидели на плоту, я рассказывал вам о своих мечтах, уверяя самого себя, что вам это интересно. Вы, бедняжка, наверное, умирали от скуки. Впрочем, были достаточно добры, чтобы не выказывать этого.
— Мне вовсе не было скучно, — возразила Верран. — Вы, помнится, были редким фантазером, но уж никак не занудой. А говорили вы… Постойте, сейчас припомню… Ах да, вы мечтали о путешествиях, об экспедициях в глубь Далиона, о том, как станете карабкаться по горам, отыскивая древние развалины. Мечтали подтвердить достоверность преданий о летучем Виндуале, встретиться с Детьми Утраченных Иллюзий, отыскать причудливых зверей и еще более причудливых людей. Мечтали сплавать за море в Сзар или в Стрелл. Словом, обычные несбыточные мальчишеские мечты. Я ничуть не сомневалась, что впоследствии вы, как и все, сделаетесь знатным придворным вельможей. С каким бы удовольствием я ни слушала ваши рассказы, поверить в них… увольте. Как же давно это было! Счастливые дни! — Она улыбалась, на бледных щеках выступил легкий румянец.
— Вы зря не поверили мне, Верран. Я много путешествовал, побывал в тех местах, о которых грезил мальчишкой, и не мог бы пожелать себе лучшей доли. И вот я наконец здесь, в пещерах, чтобы узнать столь много, сколько мне будет позволено… Я пришел с миром, захватив с собой вардрулов знак дружбы.
— Откуда у вас эти камни, Рил?
— От дяди Джина. Помните премудрого Джинзина Фарни?
— Конечно. Один из верных союзников лорда Грижни.
— Теперь он возглавляет орден Избранных.
— Фарни стал преемником моего мужа? Прекрасно. А то я боялась, что изберут Глесс-Валледжа.
— Валледжа? Что вы! Он ведь последние семнадцать лет не в себе. Сошел с ума в тот самый день, когда… когда вы исчезли. Говорят, теперь на него и глядеть жалко. Что до дяди Джина… Этот знак дружбы он получил из рук вардрулов — их делегация как-то побывала в Ланти-Юме. А еще он дал мне карты. Они там, в мешке… — Феннахар указал рукой, и Нид, оскалив зубы, подобрался для прыжка.
— Нид, перестань! Как тебе не стыдно! — пожурила его Верран, и рычание зверя перешло в жалобное поскуливание. — Печально, если ты неспособен распознать друга.
Нид сокрушенно поскреб когтями по камню.
— Ладно, дам тебе шанс загладить вину. Вот… — Верран извлекла из кармана пригоршню камешков и тщательно выбрала из них несколько подходящих по цвету. — Отнеси их патриарху Фтриллжнру.
Она высыпала камешки в ладонь мутанта и снова повернулась к Феннахару.
— Есть хотите?
Только тут он осознал, как проголодался.
— Да. И еще как!
— Это хорошо, — сказала она и тут же дала поручение мутанту: — Пожалуйста, принеси нашему гостю чего-нибудь съестного.
Нид умчался исполнять указание.
— Прошу вас, не судите о Ниде слишком строго, — попросила Верран. — Он вовсе не злобен, просто возомнил себя моим защитником. А после недавних событий стал жутко нервным. Знаете, герцогские гвардейцы учинили здесь разгром, от их рук погибли десятки невооруженных вардрулов. С тех пор мы не теряем бдительности.
Она не спускала с Феннахара настороженных глаз.
— Да, я кое-что об этом слышал, — признался он.
Отпираться было бы по меньшей мере бессмысленно. Слишком она умна, чтобы поверить в столь явную ложь.
— Вы не знаете, зачем они приходили?
Феннахар чуть помедлил с ответом, боясь попасть впросак. Сказать правду, значило бы испугать и рассердить Верран. Познав гонения и жестокость, не решится ли она пожертвовать Далионом, дабы отомстить за мужа… и за себя. Но возможно, она лишь проверяет его, подбросив вопрос, ответ на который ей прекрасно известен. Какие-либо увертки могут обернуться крахом при его шатком положении. Наконец — и этот аргумент оказался решающим, — ей грозит опасность, стало быть, ее непременно нужно предостеречь. Может, попробовать полуправду?
— Я не вхожу в число близких друзей и соратников герцога, но мне кажется, что им нужны вы, Верран. Вы и ваш сын. Они знают, где вы скрываетесь.
Она кивнула.
— Как знали об этом и вы. Потому и не удивились, когда, очнувшись, увидели меня.
— В сообразительности вам не откажешь.
— А еще вам известно, что я родила сына и он жив. Откуда такие сведения?
— Дядя Джин рассказал. Он сделал такой вывод, наблюдая за герцогом. По всей видимости, его милость посещали пророческие сны.
— Сны?! Вы хотите сказать, — медленно проговорила Верран, — что нападение… вся эта бойня… эта боль и ужас… все случилось из-за чьих-то снов?
— Именно, и герцог вряд ли этим ограничится. Вам небезопасно оставаться здесь, Верран. И уж тем более вашему сыну. Надо подумать о надежном убежище. — Это предложение противоречило его собственным интересам, но сейчас Феннахара заботила только ее безопасность. Похоже, Верран оценила его неподдельное беспокойство о ее судьбе, и настороженность в глазах понемногу растаяла. Он почувствовал укор совести.
— Уехать отсюда? Да с удовольствием. Если б вы знали, как мне хочется снова увидеть солнце! — В голосе Верран ему почудились нотки безотчетного пафоса. — Но нельзя же бросить вардрулов на растерзание герцогским гвардейцам. Не хочу быть повинной в их гибели.
— А как вам идея покинуть Далион? Потом вы напишете об этом герцогу, и его светлости не останется ничего иного, как прекратить преследования, ведь вы будете вне его досягаемости.
— Небезынтересная мысль, только Террз никогда не согласится.
— Ваш сын?
— Да. Мы должны дать отпор гвардейцам, противопоставить силе силу — так он считает. И ему удалось заручиться поддержкой многих вардрулов.
Феннахар не смог сдержать улыбку.
— Но вашему сыну сейчас самое большее лет семнадцать. Как могут вардрулы полагаться на умозаключения незрелого юнца?
