— Это крайне маловероятно. К тому же не ценой угрозы жизни моему господину.
— Вот как? Разве судьба вашего господина, его титул и богатство не связаны с Ланти-Юмом?
— Меня это не волнует!
— Зато меня волнует. Очень волнует, — неожиданно вклинилась Каравайз. Она лежала на боку, подперев голову рукой, в нескольких дюймах от горящих холодным светом камней. Посеревшее лицо покрылось капельками пота, ко лбу прилипли завитки каштановых волос. Глаза по яркости не уступали алмазам, а слетавшие с потрескавшихся губ слова сливались в горячечную скороговорку.
— Я сделаю все, чтобы спасти город, спасти любой ценой. Если придется, завершу начатое нами дело сама. Можете бежать из Тьмы, да хоть с Далиона, я пойду дальше! Теперь, когда я увидела Тьму и знаю, что грозит Ланти-Юму, меня ничто не остановит; Клянусь.
Все молчали, уставившись на нее.
— Ваша светлость… — начал было пререкаться Гроно.
— Надеюсь, что Террз Фал-Грижни помучился перед смертью, — продолжала она. — Помучился за проклятие, которое наслал на тысячи невинных людей… на лантийцев, на мой народ. Жаль, что его нет в живых. С каким удовольствием я бы собственноручно убила его. Но все равно, я с ним поквитаюсь.
Мужчины обменялись неловкими взглядами.
— Ваша светлость, умоляю вас… — снова начал Гроно.
— Каково бы ни было проклятие, мой Ланти-Юм непременно уцелеет. — Нервным движением Каравайз перекинула тяжелую косу на грудь, чтобы не так жарко было шее. Но черный, какой-то липкий воздух обволакивал кожу, не принося даже краткого облегчения. Она продолжила свою пламенную речь. — Мы разрушим чары Грижни. Но это не решит всех наших проблем. Необходимо остановить упадок Ланти-Юма. Надо расплатиться с долгами и непременно выдворить из города ламмийских наемников. Главное — нам нужны деньги, много денег. Налоги поднимать нельзя: люди и без того прозябают в голоде, холоде, невежестве. Нищета и непосильный труд порождают зависть и озлобленность. Имущество вельмож отец трогать не станет: боится обидеть друзей. Другое дело я… Когда я стану герцогиней, мне будет безразлично, не задела ли я ненароком чьих-то чувств. Но вам, Деврас, нет нужды волноваться. Вы получите состояние Хар-Феннахаров в целости и сохранности. Да, непременно получите. Потому что вы благородный человек. Не думаю, что вы стали бы лгать, подвергая свою жизнь смертельному риску. Я — могу. В смысле, могу солгать, обмануть, украсть… даже убить, если от этого будет зависеть благополучие Ланти-Юма. Порой такие меры действительно бывают необходимы, прав был безмозглый пиратишко. Гордиться тут нечем, но так оно и есть. — Ее не обращенная ни к кому конкретно улыбка казалась до странного печальной. — Понимаете, герцогине нельзя быть слабой женщиной.
— Каравайз, перестаньте, — попросил Деврас.
— Со мной все в порядке. Я давно все поняла и приняла. Ничего, жизнь продолжается, хотя порой так хочется… — Она задыхалась. — Деврас, вы хороший человек и свое получите. Как сказал бы мой отец, так уж суждено. Бедный отец! Как я по нему скучаю! Он, наверное, весь извелся, беспокоясь обо мне. Добрейшая, бескорыстнейшая душа, потому-то у него не выходит быть герцогом. Стоит мне заговорить о помолвке с герцогом Хурбы, чтобы обеспечить нам военную поддержку хурбской армии… или о том, чтобы разжечь войну между Гард-Ламмисом и Релом, что, безусловно, было бы на руку Ланти-Юму… он не хочет меня слушать, он просто не понимает. О, он часто поговаривает о том, что уйдет на покой, что отречется в мою пользу… Хорошо бы. И ему было бы куда спокойнее, и Ланти-Юм много бы от этого выиграл.
— Рэйт, она бредит, — встревожился Деврас. — По-моему, у нее жар.
Уэйт-Базеф, наклонившись, прижал ко лбу Каравайз ладонь.
Девушка безропотно приняла эту вольность, лишь закрыла глаза и тяжко вздохнула.
— Да. Даже раньше, чем я ожидал.
— Ожидали?
— Боюсь, это было неизбежно. Как вы себя чувствуете?
— Быстро устаю. Мутит. Слабость и легкое головокружение. С тобой то же самое, Гроно?
Камердинер кивнул.
— Что ж, это мы предусмотрели, — сказал Уэйт-Базеф. — Правда, я надеялся, что не придется прибегнуть к ним так рано… — Он извлек из сумки маленький кисет с овальными таблетками. — Вот наше лекарство. Оно… пожалуйста, слушайте внимательно… — Каравайз неохотно открыла глаза. — Эти таблетки снимут большую часть болезненных симптомов. Принимайте по одной каждый день или когда почувствуете в них острую необходимость. Это поддержит ваши силы. Держите. — Он высыпал таблетки в протянутые ладони, разделив их поровну между всеми. — Ну-ка, примите по одной. — Он закинул таблетку в рот, все остальные последовали его примеру.
Деврас не спеша разжевал лекарство, но так и не смог распознать, на что оно похоже по вкусу. Проглотил, и по венам словно пробежала щекотка — ощущение необычное, но не сказать, что неприятное. Еще через мгновение перестала кружиться голова, он почувствовал прилив сил, бодрости и дикий голод. Судя по заблестевшим живым блеском глазам, приободрился и Гроно. Такая же перемена произошла с Уэйт-Базефом. Каравайз, склонив голову на грудь, провалилась в глубокий сон.
— Когда проснется, почувствует себя намного лучше, — пообещал Уэйт-Базеф. — Таблетки на время снимут жар.
— Но если они настолько действенны, почему вы не хотели пользоваться ими до поры до времени? — спросил Деврас.
— Это очень сильное средство, и если принимать его достаточно долго, в организме, психике, мозге человека могут произойти необратимые изменения. Если же соблюдать осторожность, оно абсолютно безвредно.
Гроно насупился, но промолчал.
Голод все настойчивее давал о себе знать.
— Пойду-ка поищу чего-нибудь съестного, — заявил Деврас. — Гроно, ты со мной?
— Если только ваша светлость не намеревается откапывать личинки. Я решительно против такого безобразия.
— Ягоды, коренья, грибы. Ничего другого.
— Обещаете, господин?
— Обещаю. Ну, может, немного съедобного мха и лишайника. Если попадется — змею.
— Нет! Никаких змей, сэр!
— Полно, Гроно. Клам Лебойд пишет, что змеиное мясо вкусно, полезно и питательно.
— У вашего Клама Лебойда извращенные вкусовые пристрастия.
— Надо позаботиться о том, чтобы вы не заблудились, не потерялись, — прервал их спор Уэйт-Базеф. — Прежде всего возьмите-ка по камню из кучи вместо фонаря. Они легки, удобны и не обжигают, но что бы вы ни делали, ни в коем случае не лижите их и не пытайтесь засунуть в рот.
— Что мы, младенцы? — обиделся Гроно.
— Разумеется нет. И все же будьте внимательны, более того, я бы рекомендовал вам помыть или хотя бы протереть руки после прикосновения к камням, особенно перед едой.
Его слушатели с неприязнью взглянули на, с виду, безобидных «светляков».
— И не стоит полагаться только на них, — продолжал чародей. — Во-первых, они могут ни с того ни с сего погаснуть. Но даже если этого не случится радиус видимости не будет превышать нескольких футов, и, чтобы вернуться обратно в лагерь, вам понадобится приспособление иного плана. Слава Богу, я об этом позаботился. Видите? — Он оттянул правый рукав, показав намотанную на запястье бесцветную бечеву, невесомую и тонкую, как леска. — Возьмитесь за свисающий конец, намотайте его на палец или привяжите к ремню, ступайте куда пожелаете, а обратный путь найдете без труда. — Заметив недоверие на лицах спутников, он пояснил: — Шнур безразмерный. — Затем, ухватив кончик двумя пальцами, потянул. Бечева и правда растянулась без видимого усилия, а когда Уэйт-Базеф отпустил ее, сжался до первоначального положения.
— И насколько его хватит? — спросил Деврас.
— Как минимум на несколько лиг.
— Что, если он порвется?
— Постарайтесь, чтобы этого не случилось. И ни в коем случае не выпускайте шнур из рук.
