– У нее был белый жеребец. Никто, кроме нее, не мог на нем ездить. Понимаешь, она умела найти подход к животным.
Осень удержалась от комментариев, чувствуя, что ему необходимо снять с себя все бремя воспоминаний, прежде чем он сможет перейти к страшной правде.
– Может быть, именно поэтому она стала единственной женщиной, которая сумела приручить и меня. Я был диким и безрассудным. Но она могла успокоить меня одной улыбкой.
И снова Осени пришлось подавить в себе чувство ревности, когда она пыталась представить себе Джесса юношей. Трудно было поверить, что сильный и рассудительный человек, каким знала его она, был когда-то безрассудным юнцом.
Речь его, вначале звучавшая бессвязно, стала более четкой; он жестко выговаривал слова, и она поняла, что подошел конец истории, которую ей необходимо было услышать.
– Она поехала верхом в горы. Их ранчо расположено на границе, и она подъехала слишком близко. – Для убедительности Джесс похлопал себя по бедру.
– Слишком близко к чему?
– К бандитам-наркоманам, переправляющим кокаин.
История обещала быть ужасающей. Она понимала больше по его голосу, чем из весьма скромных своих познаний людей этого порочного круга, которые занимались наркотиками. Этими историями изобиловали почти все страны, в которых она жила.
– Она верила каждому. Я могу представить, как она подъехала к ним. Возможно, она спросила, не нужно ли им что-нибудь…
Осень скорее почувствовала, чем увидела, как он содрогнулся. Она было протянула к нему руку, но опустила ее обратно на колени, едва он начал говорить.
– У нее не было шанса избежать расправы. Сначала они ее изнасиловали, а потом изувечили. Энрике нашел ее, брошенную умирать медленной смертью, в пустыне.
Невольный крик слетел с ее губ, когда она услышала представший перед ее мысленным взором финал трагедии. Она могла ревновать чувства Джесса к Марии, но она никогда бы не пожелала зла девушке, не говоря уж о таком жестоком конце.
Тяжелая тишина повисла после того, как Джесс закончил свой рассказ. Вопросы стаей проносились в ее голове, но сейчас было не время задавать их. Позже она сможет выяснить, нашли ли убийц. А сейчас ей обязательно нужно было знать, закрыто ли его сердце для любви после смерти Марии.
– Джесс, с тех пор прошло много лет.
– Неужели история, которую я только что рассказал, ни о чем тебе не говорит?
Нет, она не поняла, о чем ей должна была сказать эта история, также как и не поняла, почему он говорил так, словно она виновата в чем-то.
– Не закрывай свое сердце для любви из-за того, что случилось прежде. Оставь это в прошлом.
– Ты говоришь мне о том, что я снова должен любить? – Недоверие прозвучало в его голосе.
– Я не могу говорить кому-то, любить ему или нет, – любовь или есть, или же ее нет…
Через вход пещеры вливался широкой полосой голубоватый лунный свет. Ее взгляд встретился с его взглядом и попал в ловушку. Теперь она не могла слышать шум отчаянно бившейся о скалу воды из-за прерывисто бившегося в груди сердца.
– Но если нет доверия?
– Это делает любовь мучительной, но ты все равно не должен отказываться от нее.
Тревожное желание и беспокойство мучило ее. Дело здесь было не в доверии – она ни разу не совершила ничего такого, что бы могло вызвать недоверие. Доверительные отношения между ними укреплялись, но из этого ничего не вышло. Опыт научил ее быть осторожной.
Джесс сдвинулся, и она сосредоточилась на его движении. Она почувствовала в нем какую-то нерешительность и хотела, чтобы он успокоился.
Он заговорил спокойным голосом:
– У тебя есть чувства, и у меня тоже.
Его чувства – это было как раз то, о чем она хотела знать как можно больше. Он казался ей надежным и уверенным в себе, но иногда, как сейчас, например, в его поведении явно проступали признаки одиночества, тревоги, тоски и внутренней неудовлетворенности. Ей тоже хорошо были знакомы эти чувства…
– Я догадываюсь, что никто из нас не может насладиться любовью, – прокомментировала она, сжимая свой самородок, подаренный Большим Хозяином.
– Иногда мы чересчур усердствуем, чтобы найти ее… – Он сделал паузу. – В местах, куда мы не имеем права и заглядывать.
Осень стала было подниматься, но цепочка ее талисмана зацепилась за выступ в скале, и, когда она наклонилась вперед, цепь натянулась и разорвалась. Самородок стукнулся о каменный пол. Она изогнулась, пытаясь достать его, но не могла найти, куда он закатился. Джесс наклонился к ней.
– Вот он. – Его дыхание овеяло ее щеку, когда он опустил его в ее карман. Его пальцы случайно коснулись ее груди. Он замер. Она тоже.
В течение бесконечно длящихся секунд он застыл над ней. Их дыхания смешались. Она видела при тусклом свете луны его смуглую кожу. Биение его сердца грохотало – или это было ее собственное? Ей захотелось распахнуть объятия. Ее пальцы слабо дрожали, когда она провела ими по его щеке. Коснувшись его небритого подбородка, она острее ощутила нежность. Ей захотелось, чтобы он поцеловал ее.
