для производства фальшивок) зачастую становятся напрасными из-за допущенной небрежности или простых ошибок в редактировании. Так что и КГБ может ошибаться.
Не следует забывать еще и такой фактор, как алчность некоторых людей на Западе, на которую также очень рассчитывает советская разведка. Несмотря на грубейшие ошибки, содержащиеся в некоторых фальшивках, их распространение может иметь самые неожиданные последствия даже спустя многие годы после их первого появления. Вот два ярких тому примера:
– В 1967 году появился сборник псевдодокументов, озаглавленный 'Жертва для Европы', в котором американцы якобы предлагали использовать ядерное оружие даже на территории стран – участниц Североатлантического союза. Таким образом, Европе предназначалось стать первой жертвой наступательной или оборонительной ядерной войны. Вначале фальшивый сборник процитировала какая-то норвежская газета, затем ее примеру последовали многие другие европейские газеты. В 1981 году статьи на эту тему появились в Голландии, Норвегии, Бельгии, Греции, Великобритании, Франции и на Мальте. В сентябре 1982 года самая крупная финская газета опубликовала письмо, подписанное тремя врачами, которые осудили ядерную угрозу, причем они строили свои доводы исключительно на упомянутой фальшивке. Всего же на этот документ ссылались около 20 раз.
– В 1975 году одна турецкая газета воспроизвела на своих страницах несколько отрывков из Устава сухопутных войск США. Предполагалось, что данный документ должен был содержать директивы для служб военной разведки, действовавших в тех странах, где размещались американские войска. В действительности же речь шла о практических методах вмешательства в дела местных органов власти, завоевания симпатий крупных чиновников и военных, а также оказания влияния на деятельность разного рода левацких организаций. Предполагаемая цель: сохранить позиции США в тех союзнических государствах, где коммунисты могли бы войти в состав правительства. В 1978 году фальшивку перепечатали два испанских издания. Позднее эту тему затрагивали органы печати в более чем двадцати странах, в том числе и в США.
Если верить советской пропаганде, то дезинформация совершенно чужда тем методам, которые использовал СССР против западных демократий. Как раз наоборот, это чистой воды изобретение капитализма, и предназначено оно для обмана 'эксплуатируемых масс' и дискредитации 'родины социализма'. После войны Большая Советская Энциклопедия впервые упомянула слово 'дезинформация' на своих страницах, для того чтобы предостеречь народы мира от подобной опасности. При этом она дает следующее ее определение: 'Распространение (в прессе, по радио и т.д.) ложных сведений с целью ввести в заблуждение общественное мнение. Капиталистическая пресса и радио широко используют дезинформацию для того, чтобы обманывать народы, опутывать их ложью и изображать новую войну, подготовляемую американо-английским империалистическим блоком, как оборонную, а мирную политику СССР, стран народной демократии и других миролюбивых стран – как якобы агрессивную'.
С тех пор в Советском Союзе появились десятки произведений, изобличавших западную дезинформацию. В этой связи журнал 'Эст э Уэст' напечатал в своем мартовском номере за 1984 год полный перевод статьи из советского журнала 'Огонек' (за декабрь 1983 года), посвященной книге некоего Михаила Озерова. Она называлась 'В перекрестье прицела: мозги и души', и в ней в очередной раз резко критиковался названный выше порок капитализма. Здесь интересно привести доводы этой статьи, в особенности из-за комплимента, адресованного одному французскому журналисту, чьи антиамериканские взгляды всем хорошо известны. Книга Михаила Озерова, подчеркнуто в статье, заканчивается словами знаменитого французского журналиста Клода Жюльена, главного редактора ежемесячного журнала 'Монд дипломатик', о том, что одной из наиболее беспокоящих форм ущемления общественных свобод является дезинформация населения. Свобода агитации, по его словам, превратилась в свободу изливать на головы людей потоки информации, составленные из лживых, демагогических и тенденциозных заявлений с единственной целью помешать людям понять то, что происходит вокруг них.
Автор статьи пишет, что хорошо знаком с автором этих строк, который неоднократно высказывал эту свою точку зрения во время их встреч в Париже. Однако Жюльен, продолжает он, является своего рода исключением в той армии потрошителей мозгов и душ в мире буржуазной прессы, которых еще называют бандитами пера или идеологическими террористами. В своей новой книге Михаил Озеров говорит именно о них, и говорит увлекательно, с конкретными фактами, приводя неопровержимые доказательства преступной деятельности западной пропаганды.
Кроме ложных сведений и подтасованной информации, 'активные меры' включают в себя деятельность так называемых агентов влияния, видных общественных и политических деятелей, которые, используя свое социальное положение, связи, занимаемую должность или заслуженное доверие, оказывают определенную помощь (правда, не всегда законными путями) некой иностранной державе в достижении ею своих целей.
Особенно скрытые и трудные для обнаружения операции такого рода могут выполняться как завербованными по всем правилам и действующими по прямому приказу агентами, так и некими 'доверенными агентами', которые хотя формально и не завербованы, но готовы добровольно служить какой-нибудь стране. Можно, наконец, воспользоваться услугами некоторых лиц таким образом, что те даже не догадается об отведенной им роли.
Социалистические страны не являлись единственными, кто прибегал к услугам 'агентов влияния', но они гораздо активнее, чем остальные, стремились закрепить свои отношения с ними какими-то договорными обязательствами. Во Франции, как мы увидим позднее, в этом плане особую активность проявляли советские и румынские спецслужбы.
Журналист, действующий по чьей-то указке, является идеальным 'агентом влияния' (или доверенным агентом) благодаря своим многочисленным контактам, а также эффекту, который могут вызвать его публикации в том органе массовой информации, где он работает. 'КГБ особенно интересуют обозреватели, прекрасно разбирающиеся в политических, экономических и военных вопросах, – объяснил Станислав Левченко, бывший офицер КГБ, занимавшийся 'активными мерами' в Японии, перед тем как перебежать на Запад в 1978 году. – Четверо из агентов, которыми я руководил в Японии, были достаточно известными в своей стране журналистами. Они поддерживали отношения с лидерами социалистической и либерально- демократической партий, а также с высокопоставленными чиновниками и министрами. Кроме того, эти журналисты добывали мне секретные документы и сведения из правительственных источников. Я им также поручал различные операции по оказанию давления на некоторых влиятельных политических деятелей'.
Завербованный журналист не должен выступать простым рупором советской пропаганды, чтобы не быть быстро разоблаченным и, следовательно, обезвреженным. Левченко уточняет, в каких условиях он работал со своими агентами, чтобы добиться умелого распространения советской пропаганды в японских средствах массовой информации: 'Я им давал лишь общие указания, лишь основные темы; я снабжал их только общей информацией. Но они всегда должны были сами писать свои статьи. Мне казалось неловким навязывать им заранее составленные тексты. Причина тому была проста: у каждого журналиста есть свой стиль, своя собственная манера представления фактов. В этих условиях статья, написанная мною или кем-то другим в Москве, неизбежно привлекла бы внимание японской контрразведки. В общих чертах я представлял лишь направление, тему, определял цель. Впрочем, я мог дать некоторые советы, как лучше достичь намеченной цели…'
