гашиша. Все это она должна записать по возвращении домой. Нужно не забыть записать все свои впечатления в дневнике.
Али расстегнул ремень, спустил до колен джинсы. Трусы у него были черные, и, когда он их стянул, она увидела, что он уже возбужден. Пенис у него был большой, толстый. Она должна притвориться, что ей не больно. Даже если будет больно, она не должна показывать виду. Смутившись, она отвела взгляд от его гениталий и подняла глаза к его лицу. Он улыбался ей. Одной рукой поглаживал ее по лицу, другой — водил по ее бедру.
— Ты ведь принимаешь противозачаточные, да?
Солгать? Черта с два. Не будет она лгать.
— Нет.
— Черт! — Пальцы касались волос у нее на лобке.
Вид у него был сомневающийся, настороженный. Что, у нее слишком много волос? Она слишком волосатая? Али сунул свободную руку в карман и вытащил презерватив.
— Надень, — приказал он.
Как-то раз, в восьмом классе, вдвоем с Тиной они практиковались на банане, а потом смеялись целый день. Ей никак не удавалось разорвать пакетик. Али забрал его у нее и разорвал упаковку зубами. Поднял ее на ноги, так что они теперь стояли лицом к лицу. «Давай, детка, — прошептал он. — Я сгораю от вожделения». Когда они целовались, она вся, целиком, отдавалась поцелую. Теперь же ее разум парил высоко над ее телом. Его шепот напоминал шипение персонажей порнофильмов, плохую запись рэпа. Она чувствовала себя по-дурацки. Да и он выражался, как идиот. Холодными непослушными руками она пыталась натянуть липкий презерватив на пенис Али, но у нее ничего не получалось. Его возбуждение начало угасать. Он насмешливо наблюдал за ее неуклюжими стараниями.
— Ты когда-нибудь резинку-то надевала?
Она покраснела:
— Обычно парни это делают сами.
Казалось, Али принял ее упрек, он забрал у нее презерватив. Слава богу, насмешливое выражение исчезло с его лица. Теперь вид у него был смущенный.
— Конни, — тихо произнес он. — Не хочешь взять в рот? Чтобы я опять возбудился.
Она не противилась. Его рука давила на нее мягко, не настойчиво, ведь она не сопротивлялась. Многие девушки это делают. Именно так ей очень хотелось ублажить Гектора. Она посмотрела на пенис Али, принюхалась. Запах был незнакомый. Запах плоти, но какой-то уж больно непривычный.
Она мотнула головой:
— Нет.
Она села. Не смогла себя заставить. Сама не знала почему. Как-то это было непристойно или, может быть, слишком сокровенно. Сокровеннее, чем обычный половой акт. Она снова мотнула головой:
— Извини.
Али все так же странно смотрел на нее.
От стыда она готова была сквозь землю провалиться. Господи, какая же она жалкая девственница.
— Ничего. Поцелуй меня.
Целуясь, они легли рядом. Скованность исчезла. Она притянула его ближе к себе. Ей хотелось только целоваться. Али возился с презервативом, она старалась не думать об этом. Старалась думать только о том, как приятно он пахнет — пивом, гашишем и мятной жвачкой. Она ощутила его ладонь между ног, потом, в себе, его палец. Она оторвалась от его губ и застонала. Бережно поддерживая ее голову в своей огромной ладони, он произнес еще раз: «Ты так прекрасна» — и вонзился в нее.
Она вскрикнула. Казалось, в нее воткнули нож. Он попытался протолкнуться глубже. Она поморщилась, ойкнула, потом закричала — издала некий странный вопль, похожий на визг перепуганной собаки, проснувшейся после наркоза. Али отстранился от нее, и она сунула руки между ног. У нее было такое ощущение, что ее изодрали в клочья. Ей было стыдно, по ее лицу текли слезы. Али привлек ее к себе. Она плакала у него на груди. Он крепче обнял ее. Постепенно, очень медленно, боль стала притупляться. Она не хотела, чтобы Али разжимал объятия. Не хотела смотреть ему в лицо.
— Конни, Конни, — наконец настойчиво, но с нежностью в голосе заговорил он. — У меня нога занемела.
Она неохотно отстранилась от него. Он поднялся, начал потирать ногу. Его джинсы и трусы все еще были спущены до колен. Она натянула трусики, в панике осматривая свои бедра, ноги, постельное покрывало, ожидая увидеть кровь. Но ничего не увидела. Морщась, Али осторожно встал с кровати.
— Пойду в туалет. Побудь здесь, ладно?
Конни хотелось смеяться. Он все еще был возбужден.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она все же рассмеялась, когда Али, в спущенных до колен джинсах и трусах, устремился к ванной. Его пенис прыгал вверх-вниз в такт его шагу. Это напомнило ей стычку между Теренсом и Филиппом в «Саут- Парке»[80].
После его ухода она вытерла о наволочку лицо и глаза. Должно быть, вид у нее ужасный. Может, все- таки уйти? Но она продолжала сидеть на кровати, глядя на дверь, за которой скрылся Али. Она не хотела выходить к ребятам одна. Они с Али ушли вместе. Сейчас, наверно, все сплетничают. Если она появится одна, это будет невыносимо.
Она услышала шум воды, спускаемой в унитазе. Али вернулся. Он был полностью одет. Она уткнулась взглядом в пол: полированные половицы покрывал толстый шерстяной ковер с цветочным узором такой же расцветки, как и потолочный орнамент.
Али сел подле нее, обнял ее за плечи:
— Ты девственница, да?
Она не ответила.
— Я рад. Ты не вела себя как шлюха.
Ее это взбесило.
— То есть если б ты переспал со мной, я бы стала шлюхой.
— Не гони волну. Просто ты — не шлюха.
— А шлюхи, значит, плохие? — Она вырвалась от него.
Он вновь привлек ее к себе:
— Нет. Но ты не шлюха. — Он встал, взял ее за руку: — Пойдем выпьем чего-нибудь.
После весь вечер он держал ее за руку: когда они танцевали, когда пили. Он не выпускал ее руки даже в конце вечера, когда почти все разошлись и остались только она с Али, Дженна с Джорданом, Тина, Вероника, Коста, Линин и Кейси. Они все сидели в гостиной, слушали альбом Девендры Банхарта «Nino Roja». Дженна с Джорданом сидели вместе на диване, его рука покоилась на ее коленях. Вероника, казалось, не возражала.
Дженна подмигнула Конни, когда та вместе с Али вышла из гостевой. Тина, улыбаясь ей, беззвучно произнесла: «Бесстыдница». Сегодня она ничего им не скажет. Расскажет обо всем в школе. Расскажет правду. В какой-то момент на вечеринке появился Ричи. Хмурясь, он скользил глазами по комнате. Увидев, что она и Али, держась за руки, сидят на диване, он подошел к ним.
— Как дела, Рич?
Ее друг проигнорировал Али:
— Я отваливаю.
— Где Ник?
— Ждет на улице.
— Попрощайся с ним за меня.
Ричи крякнул:
— Что такое?
— Ничего. Просто ты такая нормальная. Порой ты такая невероятно нормальная, аж тошнит.
Он злился на нее. Она понятия не имела, почему он злится. Но сейчас ей до этого не было дела.
