— Я завтра тебе позвоню.
— А-а… ладно.
Не попрощавшись, Ричи повернулся и пошел прочь.
— Пока, Ричо, — крикнул ему вслед Али.
Тот не удостоил его ответом.
— Ревнует, да?
Конни сжала руку Али:
— Нет, конечно.
— Он в тебя влюблен. Это ясно. Причем давно.
— Вовсе нет.
— Нет? Он гомик, что ли?
Она хотела ответить: «Да, гомик». Но прикусила язык. Она не вправе так поступить с Ричи. Не вправе его предавать. Не вправе унижать его перед Али. Ричи не знает, что Али хороший парень. Она заставит их подружиться. Они должны стать друзьями.
— Значит, он в тебя не влюблен?
Али собирался еще что-то добавить, но воздержался.
— Что ты хотел сказать?
— Ничего.
— И все-таки?
— Понимаешь, когда я говорю «гомик», я не имею в виду ничего плохого. Это все равно что ты называешь меня или Косту придурком.
— Я не называю тебя придурком.
— Ну, ты меня поняла.
— Нет, не поняла.
Он заерзал, сидя рядом с ней. Шепнул ей на ухо:
— Говорят, отец у тебя был гей.
— Бисексуал.
Али широко улыбнулся:
— Разумеется. — Он принял серьезный вид, в его лице появилась озабоченность. — Просто иногда я говорю не думая. На самом деле мне наплевать, кто что собой представляет. Я хочу, чтоб ты мне поверила.
— Я тебе верю. — Она озорно улыбнулась. — Папе моему ты бы понравился. Ты в его вкусе.
Али снова поцеловал ее.
Он провожал ее домой. Они шли рука об руку. Почти не разговаривая. На нем был один из джемперов Джордана — черный, с высоким воротом. Черный цвет был ему к лицу. Они остановились у ее дома. Опять поцеловались.
— А ты как домой доберешься?
— Пешком.
— До Кобурга[81]? Это ж очень далеко.
— Нет. Минут сорок максимум.
Они никак не могли разнять руки. Он неловко переминался с ноги на ногу. Наконец выпустил ее руку. Ощущение было такое, будто ее рука, лишенная тепла его ладони, сразу обмякла, опустела. Она не представляла, что скажет ему в школе в понедельник. Он все еще топтался на месте.
— Хочешь сходить в кино?
— Когда?
Неужели она взвизгнула? Да, она только что взвизгнула.
— В пятницу вечером?
— Да, конечно.
— Ладно. — Он нежно, ласково поцеловал ее в губы. — До понедельника.
Она смотрела, как он, сунув руки в карманы, идет по улице. Под уличным фонарем он обернулся и помахал ей. Она махнула ему в ответ. Он был похож на ребенка. Она пошла в дом.
Из-под двери тетиной комнаты пробивалась полоска света. Она тихо постучала.
— Входи.
Таша читала, сидя в постели.
— Не смогла заснуть.
— Извини. Поздно уже, да?
— Половина четвертого. Слава богу, что завтра воскресенье. Хорошо погуляла?
Конни откинула стеганое одеяло и забралась в постель к тете:
— По-моему, меня только что пригласили на свидание.
— Кто?
— Его зовут Али.
— Ты — дочь своего отца.
— Он очень славный, Таша.
— Об этом я сама буду судить. На платье твое запал, да?
Конни обвела взглядом комнату тети. Стопка книг у кровати, на стене — старые плакаты, проповедующие идеи феминизма и социализма, изображение Младенца Иисуса на руках девы Марии. Здесь было тепло и уютно.
— Тебе одиноко, Таша?
— Нет. У меня есть ты.
— Но ведь если б тебе не пришлось заботиться обо мне, ты, должно быть, нашла бы кого-нибудь?
Таша молчала.
Конни повернулась и посмотрела на тетю:
— Я права, да?
— Возможно. Но не исключено и другое: я могла бы оказаться одна-одинешенька в этом доме. Мне было тридцать семь, когда я начала заботиться о тебе, Кон. Теперь мне сорок два. В тридцать пять меня не ждал за углом принц Али. Как знать, может, он появится, когда мне будет сорок три. По большому счету, мне все равно. У меня есть ты. Ты живешь со мной. Я считаю, что мне повезло. — Таша наклонилась к племяннице и чмокнула ее в щеку. — А теперь спать. По-моему, ты просто напрашиваешься на комплименты. Я люблю тебя. И ты это знаешь.
Конни, широко улыбаясь, соскочила с кровати:
— Ладно, я только Заре сообщение отправлю и лягу.
Спать она не могла. Включила компьютер, а потом выдвинула нижний ящик стола. Под бутылочками с замазкой, блокнотами, тетрадками и карандашом лежала старая железная коробка. Изображение улыбающегося принца Уэльского и леди Ди на ней немного вытерлось, так что теперь у Дианы не было носа, у Чарлза — подбородка. Конни открыла коробку, вытащила лежавшие в ней документы, открытки, использованные билеты на концерты группы «Плацебо» и Снуп Дога[82]. Письмо лежало на самом дне коробки, там, куда она всегда его клала. Тетя не знала, что она хранит это письмо. Его дал ей отец, когда умирал в лондонской больнице. Это копия, сказал он ей, копия письма, что я отправил твоей тете. Она ответила, добавил он. Дала согласие.
Конни начала читать.
«Дорогая сестра,
Я пишу, чтоб попросить тебя позаботься о моем ребенке, о моей дочери. В ней вся моя жизнь. Я знаю, что не писал тебе много лет, но надеюсь, что любовь и привязанность, которые ты питала ко мне — я знаю, что не всегда этого заслуживал, — ты перенесешь на свою племянницу. Она — чудесный ребенок, Таша. Потрясающий ребенок.
