Не то что он винил ее. Ему просто хотелось, чтобы она поняла его, поняла, почему он бросил ее тогда.
Зато теперь он осознал — слишком поздно, — что в тот момент даже не подумал о том, как она будет добираться до дома. Наверное, ее подбросила Моргана д'Амичи. Но что творилось в ее голове сейчас?
— Я знаю, ты употребляешь «пыльцу», — медленно заговорила она, словно у нее не оставалось больше сил. Голос ее звучал безжалостно. — На что бы ты ни повелся сейчас… эти люди… опасны. Тебе нужна помощь. Профессиональная помощь.
Ундина шагнула к двери, подобрала лежавший возле входа рюкзак Никса и протянула его парню.
— Я волнуюсь за тебя. То есть волновалась. Но ты бросил меня, и больше я в этом не участвую.
Он смотрел на нее умоляющими глазами и гадал, ощущает ли она их мольбу. Раньше они смотрели в глаза друг другу, лежа нагишом, обостренно чувствуя один другого.
— Ундина, я знаю, все это очень странно. Я знаю. Прости, что оставил тебя там одну. Но происходит что-то, чего никто из нас пока не понимает. — Он сделал вдох и задержал дыхание. Он должен был спросить. — Я должен знать, что сказала Вив на «Кольце огня».
— Вив? Ты имеешь в виду главу этой секты, которая подсадила на «пыльцу» сотни ребят? Эту Вив? — Ундина покачала головой. — Никс, это было отстойное место, и Мотылек сыграл с нами отстойную шутку, заманив нас туда. Все это нереально. Неужели ты не понимаешь?
— Нет. Ты не понимаешь. — Теперь Никс умолял; его голос упал до шепота. — Это реально. Со мной это уже началось, и я должен знать, что я пропустил. В этом вся проблема. Ты нужна мне… только ты одна можешь помочь мне. Ты слышала, что она говорила. Я вижу некоторые вещи, Ундина. Кольца. Я вижу кольца огня вокруг людей. А потом они умирают. Когда я вижу их.
Никс понимал, что говорит путано, но терялся под непреклонно суровым взглядом Ундины.
— Умоляю, Ундина. Я должен понять, кто я.
Она напряглась и стала отступать назад, покачивая головой.
— Нет. Тебе нужна помощь. И я тебе помочь не могу.
Никс понял, что она боится его — эта девушка, с которой он делил постель, которая так доверчиво открылась ему. Теперь он казался ей чудовищем, каким-то демоном. Он шел к ней, они пятились в глубину дома; он продолжал умолять, но ее начало трясти.
— Уходи, Никс. — Она прижала ладонь к губам. — Я не хочу больше видеть тут ни тебя, ни кого-либо еще — ни Мотылька, ни Моргану, никого. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты ушел.
Она беззвучно рыдала, но Никс не мог остановиться. Он должен был заставить ее понять.
— Прошу, выслушай меня. Что-то не так. Что-то случилось с Нив. Я должен тебе объяснить… мне нужна твоя помощь.
Теперь он стоял рядом с ней, чувствуя исходящий от нее животный страх.
— Я звоню в полицию, — медленно проговорила она, видимо решив, что он хотел сделать ей что-то нехорошее.
— Я не причиню тебе вреда, Ундина…
Она достала из кармана телефон, и Никс увидел, как ее пальцы мечутся по клавишам. Слезы катились у нее из глаз, но он знал, что она сделает это. Она нажала три цифры и поднесла телефон к уху.
— Прошу тебя, — взмолился Никс, — она погибнет, если ты мне не поможешь.
— Уйди, Никс. Я больше не могу… Для меня это уже слишком. — Она отвела взгляд. — Да, меня зовут Ундина Мейсон, тысяча пятьсот пятнадцать, Северо-Восточная Скайлер-стрит. В дом забрался посторонний, я в опасности. Пришлите немедленно машину…
Последние слова она произнесла почти шепотом, и Никс, хотя его глаза умоляли ее, не сказал больше ни слова. Когда Ундина распахнула дверь, он схватил рюкзак и бросился вон.
«Вас приветствует оператор сотовой связи „Сингьюлар“… Para espacol, marque uno.[51] Чтобы переключиться на английский…»
Ундина выключила телефон и захлопнула дверь, не желая больше видеть лицо Никса, не желая смотреть, как он идет по улице, одинокий и никому не нужный. Она готова была вызвать полицию и собиралась набрать нужный номер. Почему она в последний момент передумала? Я за него не отвечаю, повторяла она себе, снова соскользнув спиной по двери, сжимаясь в клубочек на полу. Она была на грани истерики — из горла рвались сухие судорожные всхлипы, но все же какая-то часть ее, которая всегда была с ней и всегда держалась особняком, и сейчас стояла поодаль, со стороны глядя на ее собственное жалкое, распадающееся на куски «я».
«Кольца. Я вижу кольца огня вокруг людей. А потом они умирают».
Холод плиток пола действовал успокоительно, и вскоре дыхание Ундины выровнялось, истерические всхлипы прекратились. Она знала, что нужно делать.
Телефон все еще был у нее в руке, плотно зажатый в пальцах. Она прокрутила список имен, пока не нашла нужное, и нажала кнопку вызова. Ральф Мейсон ответил после второго гудка:
— Детка!
Когда она услышала голос отца — теплый, обыденный, — в ней вдруг что-то надломилось и Ундина поняла, что снова плачет, на этот раз тихо поскуливая в трубку, не успев еще ничего сказать. Ей больше не хотелось говорить, ей хотелось плакать, но, как она ни старалась, слез больше не было.
— Ундина, милая, что случилось? Что произошло, детка? Ты в порядке? Что случилось?
Сначала она только скулила в ответ, но когда Ральф спросил: «Нужна неотложка? Позвонить девять-один-один?», она умудрилась выдавить: «Нет».
Неотложка ей была не нужна. И уж конечно, полиции ей тоже не хотелось.
— Папка, я хочу в Чикаго.
— Конечно, солнышко, конечно. Мы прямо сейчас купим тебе билет. Но что случилось? Что произошло? Ундина, ты должна рассказать мне, в чем дело, иначе я тут изведусь. — Его голос вдруг сорвался. — Ты очень напугала своего папашу, солнышко.
— Пап. — Она вытерла глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Пап, со мной что-то не так. Что-то не так.
Она снова начала всхлипывать.
— Что ты имеешь в виду под «не так»? — Ральф попытался успокоить ее. — Что-то произошло с кем-то из твоих друзей? С твоим парнем? Эллен говорила, что кто-то живет с тобой в доме. Ты в порядке? Прошу, дорогая, расскажи…
— Нет-нет. Это не то. Это я, — сдавленно ответила она.
Она не собиралась рассказывать отцу о произошедшем с ней или о Никсе — ни в коем случае. Ну, по крайней мере, не сейчас. Да и как бы она рассказала — Ральф, с его научным складом ума, не понял бы.
— Это я. Что-то не так со мной. — Она пыталась успокоиться и объяснить. — Я это знаю. Я просто не знаю, что именно. Я не… Папа… — Она не сразу поняла, что такое говорит, пока не услышала собственный голос. — Папа, ты знаешь кого-нибудь по имени Вив?
— Она пыталась связаться с тобой, Ундина? — заговорил Ральф таким серьезным голосом, которого она никогда у него не слышала, и ей пришлось замолчать и слушать. — Вив встречалась с тобой?
— Нет… то есть да. То есть я не знаю.
— Погоди.
Она услышала звук закрывающейся двери. Должно быть, он в лаборатории, сообразила Ундина и взглянула на часы. Десять утра. Конечно. В Чикаго сейчас середина дня. Доктор Мейсон вернулся к телефону.
— Ундина, любимая, радость жизни моей. Твоя мама сейчас дома. Когда-то мы пообещали друг другу, что сначала поговорим об этом между собой, до того как… ладно. Слушай меня внимательно. С тобой все в порядке. Ты идеальна настолько, насколько может быть идеален ребенок. И твоя мама, и я — не говоря уже о Максе, о Нане, и тетушке Вите, и всех остальных, — мы очень тебя любим, солнышко. Очень. Мы хотели оградить тебя, но, кажется, мы с твоей мамой совершили ошибку, слишком долго скрывая от тебя…
— Я не понимаю… — В голосе Ундины послышались панические нотки. — Оградить меня?
На секунду ей в голову пришла мысль, что отец тоже был на «Кольце огня». Она как будто зашла в
