И в этот самый момент кусты позади них шевельнулись, и из зарослей высунулась светловолосая голова.
— Братья мои!
Никс глянул на Финна и вопросительно двинул плечами; тот покачал головой.
— Блик! — приветствовал гостя Никс и протянул ему руку.
По-прежнему сидя на пеньке, Финн разглядывал мускулистого, гладко выбритого парня, одетого в штаны цвета хаки и ярко-красную флисовую куртку, который стоял посреди поляны, широко раскинув руки в стороны. Его прямые светлые волосы, уже начавшие редеть, были коротко подстрижены, а в ушах блестели маленькие серебряные колечки.
— О, прекрасное лоно природы!
— Да брось, чувак. Это тебе не Йосемитская долина,[15] — заметил Финн.
— Финн Тервиллигер! — Блик выгнул бровь и натянуто улыбнулся. — Как всегда, в прекрасном расположении духа! Как развиваются твои отношения с Эвелин? Доступа к телу все еще нет?
Финн прищурился, но промолчал.
— Я видел ее вчера в «Кракатау», и она была… — Блик остановился, вглядываясь в зелень. — Ну, как бы тебе это сказать? Она вроде бы очень взволновалась при виде меня. Думаю, я начинаю ей нравиться — сам по себе, а не потому, что я даю ей то, к чему она привыкла.
Блик снова улыбнулся и наклонил голову, стряхивая несколько сосновых иголок с куртки.
— А она хорошенькая, эта Эвелин. — Он замолчал опять. — Даже с «дорожками» на венах.
— Заткни пасть, Блик, — прорычал Никс.
— Конечно, — рассмеялся тот. — Это было грубо. И все потому, что Финн отчего-то не любит меня, и я ничего не могу с этим поделать.
Блик сделал шаг по направлению к Финну, который не сводил глаз с приемника.
— Финн, я всего лишь мелкий торговец наркотиками. Некоторым из нас приходится подобным образом зарабатывать себе на жизнь, чтобы платить за колледж. Не всем ведь повезло родиться с двойной фамилией, снабженной порядковым номером, типа Файнеас Тервиллигер… который? Четвертый? Пятый? Не всем так повезло, как тем, кого пинками выгнали из частной подготовительной школы после того, как в их необразование угрохали шестьдесят штук баксов.
Финн посмотрел на Никса и покачал головой:
— Понял, что я имел в виду? Вот что ты притащил в наш сквот, и конца этому безобразию не будет.
— Успокойся, братишка. Я уже ухожу.
Блик вытащил из кармана свернутый пакетик с пластиковой застежкой и кинул его Никсу.
— Вот твои пилюльки, друг мой. Плати доктору тридцатку.
Никс удивленно воззрился на него.
— На прошлой неделе было двадцать.
— С недавних пор товар стал в дефиците.
Никс вытащил из бумажника двадцатку и передал дилеру.
— Десятку отдам потом. Когда в следующий раз встретимся в центре. И оставь ты Финна, чувак. Он тебе ничего не сделает.
Блик махнул рукой.
— Меня бесят самодовольные лицемеры вроде господина Тервиллигера, Никс. И если честно, это не твоя проблема. Как бы то ни было, я долговых расписок не даю. — Блик посмотрел на Никса и вздохнул. — Но я скажу тебе, что ты можешь сделать. Ты слышал о вечеринке, которая состоится через несколько недель? В канун солнцестояния?
Никс пожал плечами. Он слышал, что примерно двадцать первого июня намечается крупное мероприятие — вечеринка в окрестностях Портленда, на которой предположительно будет играть группа «Флейм». Саму группу он слышал только у кого-то на айподе. Они не записывали дисков — просто время от времени выпускали из-под полы несколько альбомов, да в Интернете изредка попадались их фотографии. Тем не менее каждый подросток в Портленде знал все их песни наизусть — такого на северо-западе не случалось со времен «Нирваны», а Никс тогда еще только в проекте был. Скорее всего, это будет самое большое за все лето собрание наркоманов, но никто, похоже, не знал, где оно состоится.
— Ну, слышал кое-что, — неопределенно заметил Никс.
— Если получишь точную информацию, дай мне знать, и я признаю сделку состоявшейся и подкину тебе еще две дозы.
— Как хочешь, чувак. С меня информация. Но помогать тебе толкать дурь малолеткам на папиных «БМВ» я не собираюсь.
Блик расплылся в улыбке, как будто идея пришлась ему по вкусу.
— О, Эвелин! — Он кивнул Финну. — Я помню ее, когда она еще пешком под стол ходила.
Финн взорвался:
— Это жизнь тебя таким уродом сделала или ты таким родился?
— Конечно родился, — ухмыльнулся Блик. — Так же как и ты. Только с яйцами.
— Вали отсюда на хрен, пока пинка не получил.
— И что ты мне сделаешь? Удавишь своими патлами? Ты жалок, Тервиллигер.
Блик хохотнул, а затем повернулся к Никсу.
— Что может быть хуже двух испорченных подростков, которым нечем заняться, кроме как доставать трудягу вроде меня! Прекрасно. Сделка отменяется.
— Твое дело. — Никс передал пакетик назад дилеру.
— Приятно было пообщаться, джентльмены, — бросил Блик и полез в заросли.
— А ты ничего не забыл?
Торговец обернулся; увидев протянутую руку несостоявшегося клиента, он хмыкнул, потом извлек из кармана двадцатку, скомкал купюру и кинул ею в Никса. Тот поймал шарик левой рукой, не спуская с Блика глаз, и торговец, хоть и был старше, первым отвел взгляд.
— Никс, приятель, тебе пора бы начать тусоваться с более сознательными гражданами, — буркнул Блик, потом выпустил ветку и растворился в сгущающихся сумерках.
ГЛАВА 3
Плана как такового не было. Был скорее перечень мер по оказанию помощи пострадавшей. Ундине требовалось срочно поднять настроение после отъезда родителей и найти повод вылезти из-под кремового одеяла в синих васильках, пока она не убедила себя, что совершила огромную ошибку и не позвонила Триш и Ральфу, умоляя прислать ей билет в Гленко, в Эванстон или куда угодно. Почему-то именно в тот момент, когда ее «миражи» стали ярче — Ундина не знала, как еще назвать свои видения, — она решила пожить отдельно от семьи, и это было странно. Отчаявшись убедить себя в том, что решение остаться было верным, Ундина подумала, что следует хотя бы отвлечься. Ergo[16] — как ей подсказывала безупречная подростковая логика, — надо было устроить вечеринку. Некоторое время она раздумывала об этом — о настоящем взрослом мероприятии с коктейлями и закусками. Кроме филе[17] в морозилке Триш оставила в баре несколько бутылок алкогольных напитков. Мейсоны доверяли своей дочери, да и как иначе? Ундина всегда заслуживала доверия.
Она решила, что ей нужно отпраздновать обретение свободы — не так ли поступали все девчонки ее возраста, избавившиеся от родительского надзора? — хотя и не чувствовала особой радости по этому поводу. Было всего лишь пять часов вечера, а Ундина уже скучала по семье. Она даже сделала себе еще чашку кофе — просто для того, чтобы ощутить знакомый утренний запах и подавить чувство одиночества. Сняв покрывало с родительской кровати, она прижалась лицом к подушке, на которой спала ее мать. Та все еще пахла сандалом от волос Триш.
В ее снах бабочки с женскими головками порхали меж красных листьев клена. Макс превратился в
