осмысленного исследования болезни. Другими словами, принцип причинности, можно сказать, функционирует как необходимый принцип, или необходимая предпосылка естественных наук. Если ученый нарушает этот принцип, он не совершает фактической ошибки, но ставит себя вне сферы научного исследования.
Критические аргументы были выдвинуты и против кантовской попытки найти раз и навсегда все базисные принципы познания и локализовать их в познающем субъекте. Одни критики указывают на то, что существует много различных принципов, часть из которых применима только в определенных, но не во всех областях. Так, принцип противоречия применяется в большем числе областей (например, и в физике, и при интерпретации текстов), чем принцип причинности (который применим в физике, но не при интерпретации текстов). Другие критики подчеркивают, что некоторые из этих принципов локализованы в языке, выступая в роли более или менее необходимых принципов лингвистический осмысленности, или в интерсубъективном «жизненном мире», в соглашениях и жизненных констатациях.
Независимо от того, как можно интерпретировать эти принципы, главное заключается в том, что в эпистемологическом смысле они предшествуют обыденному эмпирическому знанию. Эти принципы являются предпосылками эмпирического знания (эмпирически истинных высказываний) приблизительно в том же смысле, в каком шахматные правила предполагаются при игре в шахматы. Шахматные правила — это своего рода «схемы», которые делают возможными разные сильные и слабые ходы. Именно эти правила делают возможными ходы (или «конституируют» шахматные ходы).
Суть трансцендентальной философии состоит как раз в постулировании существования таких конститутивных условий, которые обладают более фундаментальным эпистемологическим статусом, чем эмпирически истинные или ложные суждения, то есть эмпирические высказывания.
Локк [см. Гл. 12] стремился выяснить эпистемологической различие между осмысленным (sense) и неосмысленным (non-sense), которое предшествует эмпирически истинным или ложным высказываниям. Точно так же трансцендентальная философия пытается выяснить условия (правила, предположения, принципы, схемы!), которые конституируют (делают возможными и формируют) эмпирически истинные и ложные суждения. В дальнейшем мы увидим, как Гегель [Гл. 20] модифицирует кантовские трансцендентальные условия с целью учета социальных факторов, в том числе и идеологических влияний.
Кантовская трансцендентальная философия — учение о морали
Как мы упоминали, Кант выступал против юмовского скептицизма как в отношении естествознания, так и морали. Во многом кантовская критика этического скептицизма перекликается с его критикой эпистемологического скептицизма.
В качестве данного Кант берет то, что существует норма «ты должен». Его вопрос состоит в том, как это возможно?
Поскольку, согласно Канту, «ты должен» является абсолютным обязательством, постольку это долженствование не может возникнуть из опыта. Ведь, во-первых, по Канту, опытное не включает в себя нормативное, и, во-вторых, опытное никогда не является полностью достоверным. Поэтому это «ты должен» заложено внутри нас.
Более того, это безусловное моральное обязательство («ты должен») не может применяться к последствиям наших действий, потому что мы не имеем полного знания о последствиях и не контролируем их. Следовательно, это моральное обязательство должно быть обращено к нашей моральной воле.
Кантовское учение о морали является этикой моральной воли, а не консеквенциональной этикой. Главное, чтобы нравственно хорошей была воля, а не последствия действий. Здесь Кант отличается от утилитаристов, отстаивавших консеквенциональную этику. Они считали морально хорошими те действия, которые ведут к наибольшей «полезности» (счастью, удовольствию) для наибольшего числа людей.
Более того, кантовская этика моральной воли является этикой долга. Кант говорит, что реально мы можем проверить свои моральные убеждения соответственно нашей способности действовать вопреки удовольствию, из чувства долга. Это, конечно, не означает, что Кант ставит на первое место неудовольствие и боль! Но это показывает, насколько Кант далек от всех форм гедонизма (этики наслаждений).
Итак, это безусловное моральное обязательство «ты должен» укоренено в нас точно так же, как трансцендентальные формы: пространство, время, причинность и т. д. Это означает, что каждый человек подчинен данному моральному обязательству. Мораль, таким образом, имеет абсолютное и безусловное обоснование. Другими словами, Кант обосновывает абсолютную мораль путем ссылки на «субъект», тогда как Платон ссылается на «объективные» идеи.
В этой связи важно уяснить, как кантовская эпистемология проводит различие между трансцендентальным эго и эмпирическим эго. Его эпистемология устанавливает фундаментальное различие между тем, что мы воспринимаем, и вещью в себе. Воспринимаемое представляет сферу необходимости, потому что здесь все постигается в свете причинных отношений. Это же относится и к человеку. В той мере, в какой мы воспринимаем наше собственное эго, мы понимаем его как причинно обусловленное. Но сознание, которое осознает, не является сознанием, которое осознается (то есть самосознанием). В отношении самосознания, (то есть сознания, которое осознается), мы не можем сказать, что оно причинно обусловлено, так как причинная детерминация является результатом подведения явлений под наши трансцендентальные формы, и самосознание заведомо не воспринимается нами таким образом. Верно, что мы можем обратиться к предыдущему состоянию сознания, но только потому что мы сейчас, в текущем акте рефлексии, сами являемся сознанием, которое осознает, а не воспринимаемым сознанием. Итак, сознание, которое осознается, так называемое трансцендентальное эго, представляет собой вещь в себе. Следовательно, трансцендентальное эго относится к сфере свободы в противоположность эмпирическому эго, которое относится к сфере необходимости. (Использованные до сих пор аргументы основывались только на представлении о том, что сознание в качестве вещи в себе не может рассматриваться в качестве причинно определенного, так как само это осознающее сознание не дано в опыте. В дальнейшем мы приведем такие аргументы в пользу свободы трансцендентального эго, которые вытекают из так называемых практических постулатов).
Следовательно, согласно Канту, имеется различие между человеком как разумным существом и человеком как природным существом. Как разумное существо, человек подчиняется абсолютным моральным обязательствам в форме законов, которые он как автономное существо устанавливает для себя на основе разума. Как природное существо, человек подчиняется этим законам, хотя они и могут противоречить его естественным склонностям.
Резкое различие трансцендентального эго и эмпирического эго, человека как разумного существа и как природного существа, имеет следствием то, что этика становится независимой от эмпирических факторов. Этика имеет свое основание в человеке как разумном существе. Можно сказать, что данное обстоятельство защищает этику от любой критики, исходящей из эмпирических фактов. Но в то же самое время должна существовать определенная связь между этими сферами (трансцендентальным и эмпирическим). Как она реализуется? Кант полагал, что посредником между этими двумя сферами является воля. Дело в том, что на волю оказывают влияние наши естественные склонности и одновременно воля подчиняется закону, который мы устанавливаем нашим свободным разумом.
Кант говорит, что это безусловное моральное обязательство обладает статусом категорического императива. Этот императив имеет следующую форму: Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом.
Из этой формулировки следует, что Кант понимает моральное обязательство в качестве общезначимого. Мерилом моральности действия является то, что оно должно быть справедливым для каждого, находящегося в той же самой ситуации. Например, лгать аморально, так как мы не можем сделать ложь универсальной нормой.
Кант рассматривает следующий пример. Возникает своего рода самопротиворечие, когда мы пытаемся универсализировать максиму из того, что во избежание экономических затруднений было бы
