Джанин постояла рядом со мной какое-то время.
– У меня столько планов по улучшению работы на птицефабрике Тайбера. Тебе следовало бы поработать на меня.
Я рассмеялась.
– Я лучше поработаю над тобой.
– Этого-то я и боюсь. – Она украдкой покосилась на меня. – Квентин намерен изваять еще несколько медведей?
– Не думаю. Он будет занят своим бизнесом. И потом мы планируем построить дом на горе над ручьем.
– А что ты будешь делать со старым домом?
– Здесь будет жить Лиза.
– Понятно.
– Она станет управляющим новой художественной студии. Мы намерены расширить дело. Построим галерею и так далее. Строить мы еще будем, и немало, но больше никаких медведей.
Джанин посмотрела на ярко раскрашенный старенький пикап моего отца, теперь стоящий на почетном месте в саду у персикового дерева. Она повернулась ко мне.
– Новый художественный проект? – Я рассмеялась.
– Что поделаешь, я дочь своего отца.
Настал великий момент, Квентин подошел к брезенту, скрывающему Второго Медведя. Я взялась за другой его угол.
– Это для тебя, папа, – сказал он так тихо, что только я могла его услышать.
– Для тебя, папочка, – прошептала я.
Мы потянули за углы брезента, он упал на землю, а мы подошли друг к другу и взялись за руки.
Толпа смотрела на Медведя. Люди аплодировали, глядели во все глаза, шушукались, фыркали и качали головами. Типичная реакция на пятитонное творение из металлолома.
– Черт подери, – сказал мистер Джон, но тут Джанин обняла его, и он обреченно вздохнул.
Стоящая рядом с ним Анджела прижала ладони к повлажневшим глазам.
– Квентин не стал делать копию, – обратилась она к Альфонсо. – Он создал сына.
Мы с Квентином смотрели на выступающие ребра конструкции, голову, сделанную из автомобильного мотора, фрагменты железной ограды и прочее. Внутри Второго Медведя был прикреплен подарок Лизы – сверкающее сердце из узорчатого стекла, хрупкое, но прекрасное, резкий контраст с тяжелым железом вокруг, и все же защищенное, исполненное надежды, бьющееся в такт своему будущему. Второй Медведь был наделен жизнью и отлично себя чувствовал – уродливый, прекрасный, неуклюжий, грациозный, нежный, грубый, добрый, жестокий, определенно вызывающий и совершенно потрясающий.
– Ну, что скажешь? – обратился ко мне Квентин.
– Он само совершенство, – сказала я.
В тот вечер после заката я пришла к Железной Медведице и села в желтых нарциссах у постамента, окруженная низким серебристым туманом, поднимающимся из долины от ручья. Я наконец поняла. Никто никогда не обещал, что жизнь будет легкой. Папа, мама, Ричард, они сделали так, чтобы мы на какое-то время поверили в то, что жизнь – это чудо созидания, но она сурова и требует жертв и веры.
– Мы с тобой договоримся, – громко сказала я, обращаясь к Медведице. – Ты не будешь больше решать за меня. Я же больше не испытываю к тебе ненависти.
Я услышала, как открылась и хлопнула задняя дверь. Квентин вышел во двор. Он искал меня, свет из окон дома окружал его силуэт золотистым сиянием. Я подняла руку и помахала ему. Он неторопливо подошел ко мне, уверенно шагая сквозь туман. “Я счастлив”, – думал он. Счастье. Все оказалось так просто.
Крошечная белая бабочка, торопившаяся куда-то в безопасное место, пролетела мимо меня, впорхнула внутрь Медведицы, потом перелетела ко второй скульптуре, опустилась на ее холодную сталь и сложила крылышки, устраиваясь на ночь. Я с удивлением смотрела на нее, потом взглянула на Квентина и подумала о нашем будущем. Я приложила руку к сердцу. Мое послание было принято. Теперь у меня появился талант распознавать чудеса, пусть даже и маленькие.
Новости с земли и с небес были хорошими.
Я встала и пошла навстречу Квентину.
Примечания
1
Проказница (англ.)
2
Искусство ради искусства (лат.)
