– Надо, Юра! – назидательно сказала Катерина Чумиченко. – Надо, дорогой.
Чирвоненко сочувственно поглядел на кандидата.
* * *
Купи собi квартиру на Блакитному березi Францiп i ти вкладеш своп грошi в найнадiйнiше примiщення капiталу. Торгiвля нерухомiстю «Капiтал – Макси». [36]
– ЦИК Украины зарегистрировал лидера «Братства» Д. Корчинского кандидатом в президенты, – сообщает агентство «Регнум».
Снова была пятница.
На этот раз чаю на веранде не было. Генерал Колея хворал. Но болезнь – не причина, чтобы отменять значимые встречи, а контакты со своим крестником Владимир Семенович почитал за очень и очень важные.
– Что, Владимир Семенович, остеохондроз? – участливо поинтересовался Николай, входя в кабинет учителя и найдя его лежащим под пледом на кожаном диване.
– Да, ты вот доживи до моих лет, Николай, тогда мы поглядим на тебя, – кряхтя и охая, генерал попытался было подняться на диване, чтобы пожать Козаку руку, но Николай остановил его:
– Лежите-лежите, Владимир Семенович, не вставайте.
Николай знал, что в Афгане генерал падал в сбитом душманами вертолете. В отчетах это называлось «вертолет совершил жесткую посадку на авторотации винта». Но на самом деле эта жесткая посадка на авторотации представляла собой натуральное падение вертолета «Ми-8» с высоты почти двухсот метров, когда духи из замаскированного в ущелье ДШК, полоснув короткой очередью, попали сразу в обе турбины вертушки-«пчелки», и та только чудом и виртуозным фартом бывалого майора-пилота избежала того, чтобы не закувыркаться, упав на косогор, но грохнулась на все четыре колеса шасси прямо на дно ущелья. Тогда- то Владимир Семенович и получил трещину в позвонке да межпозвоночную грыжу к трещине вдобавок. Два месяца в Душанбе, а потом уже в московском госпитале лежал. Оперировался. Думал, что спишут уже в запас, но понадобился. Не списали. Как раз после госпиталя звание генерал-майора вместе со звездочкой Героя и получил.
– Ты мне скажи, что ты в Запорожье делал? – строго и с хитрецой спросил генерал, когда Николай уселся на предложенном ему стуле.
– Как что? – удивился Николай. – У меня там родители. Мать, отец. И потом, я на разбор инцидента со взрывом боеприпасов на полигоне ездил.
– Ладно, расслабься, Коля, это я к тому, чтоб ты меньше с дивчинами гулял, а больше думал, чтобы размышлял, почему Янушевич проигрывает, причем проигрывает не шибко-то умным противникам, – вздохнув, ослабил хватку Владимир Семенович.
– Проигрывает? – переспросил Николай.
– Бездарно, по всем пунктам проигрывает, Коля, – подтвердил генерал, – и скоро у нас будет американский президент, можем друг дружку с этим поздравить.
– Это Ищенко, что ли, американский президент? – спросил Николай.
– А что же он, монгольский, что ли? – ехидно переспросил генерал и ойкнул от сдавившей позвоночник боли. – Чай, не в монгольское посольство по шесть раз на дню звонит, а в американское.
– Ну, хорошо, – нервно кашлянув, начал Николай, – а мне-то что вы посоветуете делать, если Янушевич пролетит, как фанера над Берлином?
– Над Парижем, – поправил его генерал.
– Да, над Парижем, – согласился Николай, – так мне-то куда прикажете потом подаваться? Не к американскому же, как вы говорите, президенту?
– Нет, не к американскому, – кивнул с дивана Колея, – но место работы, видимо, придется сменить.
– Ну, а вы, – сглотнув комок в горле, спросил Николай, – а вы сами на кого ставите?
– Я? – переспросил генерал и, улыбнувшись, сказал: – Меня никто не тронет и не уволит. У меня ведь на каждого такие материалы лежат, реальные, что даже сотой доли достаточно, чтобы поднять международный скандал и судить всех, как Павло Лазаренко. И они все это знают. И знают, что материалы надежно спрятаны, и знают, что случись со мной что – найдутся люди, которые их куда надо доставят. За меня не беспокойся.
– Я вот тут хотел попросить. Девушка эта, журналистка, все «голодомором» интересуется, может, поможете ей допуски в архивы получить?
– А в наших архивах ничего про это нет. Кушма дал указание все документы уничтожить!
– Зачем?
– Как зачем? Чтоб врать было сподручнее!
– Так что ж, не было «голодомора»?
– Все зависит от масштабов и того, как на это смотреть. Ну все равно веди свою кралю, познакомлюсь.
* * *
Лiкування геморою i чоловiчих захворювань простати i передмiхуровоп залози в медичному центрi «Знемога». Дзвоните нам![37]
– Кандидат в президенты Украины В. Янушевич встретился с избирателями Донбасса, – сообщает газета «Правда Донецка».
Суровый шахтерский нрав Клюквина иногда прорывался наружу даже сквозь его деньгами и положением приобретенные лоск и надменность богатого человека, носящего на плечах пиджаки от «Труссарди» и ездящего на «Майбахе». Вот и теперь, не дожидаясь, покуда какая-нибудь из не слишком расторопных секретарш вернется из курилки, куда вместе с водителями Левинца и Янушевича они удалились еще минут десять тому назад, и сам полез в хозяйство Оксанки и Олеси и там, гремя баночками и скляночками, чертыхаясь, нашел какой-то пакет, из которого, предварительно понюхав, сыпанул прямо в чашки себе и Левинцу – политтехнологу кампании Янушевича.
– Ну, Дима, ты эти шахтерские свои ухваты-то придержи, отвыкай, здесь не в забое, чтобы в алюминиевой кружке чай заваривать да под тормозок, – забрюзжал Левинец.
– Тоже мне, интеллигенция нашелся, – хмыкнул Клюквин, наливая себе кипятку прямо в насыпанный им в кружку чай, – ишь! Купил себе докторскую диссертацию и сразу в дворяне себя записал, подумаешь! А я и не скрываю, что я парень шахтерский…
– Правильно, это имидж хороший, – поддержал товарища Янушевич, – наши ребята в трудовом Донецке и в рабочем Запорожье именно за таких голосовать станут, а не за умненьких мозгляков, что чай из пакетиков да с китайскими церемониями пьют.
– Через рощи шумные и поля зеленые вышел в степь донецкую парень молодой, – с показной бравадою, помешивая ложечкой свой свежезаваренный чаек, затянул Клюквин, – мы ребята с шахты, мы ребята надежные!
– Во-во, это как раз то, что надо в имидже моей команды, – похвалил Янушевич.
– Кстати, Витя, ты видал новые имиджевые плакаты? – спросил Клюквин.
– На которых «Янушевич – надежен»? Видал, – кивнул Янушевич, – мне понравилось. Ты придумал, Левинец?
Наконец, накурившись, вернулись Олеся с Оксанкой.
– Виктор Федорович, к вам там опять в приемной ходоки сидят, – обращаясь к Янушевичу, сказала секретарша.
– Ну, наши-то ходоки полезные, они с деньгами к нам пришли, – смеясь, возразил Янушевич. – Кто там сидит? – поинтересовался он у Олеси.
– Да Малышев с Донбасса, – начала перечислять секретарша, – потом Дружинин с Крыма, потом Бойченко с Киева, все на сегодня не записаны.
– Бойченко помню, это полезный шкет, у него бабла навалом, как у твоего Билла Гейтса, а вот Дружинина что-то не припомню.
– Ну, тот, помнишь, у меня в Ялте, его еще Козак с собой притащил? Ну, москаль этот, что в Крыму туризм строит! – подсказал Клюквин.
– А! – хлопнул себя по лбу Янушевич. – Забавный шкет, еще мне советовал, как избирательную
