— Лу не стоит опасаться, — заверил он. — Он просто хочет быть уверенным в том, что ты отдашь ему деньги. Как только он их получит, сразу же оставит тебя в покое.
— Я не собираюсь отдавать ему деньги. Мы с Сарой все обсудили и решили, что пока не стоит этого делать.
Джекоб молча уставился на меня, мысленно прикидывая возможные последствия такого поворота событий.
— Тогда, мне кажется, нам остается лишь ждать и гадать, блефует он или нет.
Я покачал головой.
— Нельзя доводить до этого. Мы должны обезопасить себя.
Он недоуменно посмотрел на меня.
— Что ты имеешь в виду?
Я изложил ему план Сары. Он выслушал все до конца — сосредоточенный, ссутулившийся, обеспокоенный.
Когда я закончил, он спросил:
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Мне нужна твоя помощь, — сказал я. — Без этого ничего не выйдет.
Нахмурившись, он принялся разгребать ботинком снег под ногами.
— Мне не очень хочется участвовать в этом. Я не думаю, что Лу опасен.
— Еще как опасен, Джекоб. И не только сейчас, но и в будущем.
— Не похоже, что…
— Нет, — прервал я его, — подумай хорошенько. Даже если я отдам ему его долю, на этом все не кончится. В делах об убийстве не существует срока исковой давности. Пройдет десять лет, и, когда Лу промотает свои деньги, он без труда разыщет тебя и будет шантажировать тем, что ему известно.
Джекоб промолчал.
— Неужели тебе хочется жить с таким грузом? — спросил я. — Год за годом ждать, когда он явится со своими угрозами?
— Лу так не поступит.
— Но он уже проделал это со мной. Причем дважды. И я не собираюсь доставлять ему это удовольствие в третий раз.
Мэри-Бет вынырнул из темноты, повиливая хвостом, тяжело и учащенно дыша, словно за кем-то гнался. Он впрыгнул на Джекоба, но тот отпихнул пса.
— Тебе выпадает шанс, Джекоб. Ты был ответственным за Лу, но выпустил его из-под контроля. Теперь я намерен выполнить твои обязанности.
— Ты обвиняешь меня в чем-то?
— Он ведь узнал о Педерсоне от тебя, не так ли? Отсюда и все проблемы.
— Я не говорил ему про Педерсона. — Джекобу, по-видимому, было очень важно, чтобы я поверил ему, но я пропустил его слова мимо ушей.
— Если кто и виноват в том, что произошло, — с горечью произнес он, — так это только ты. Ты первый начал сеять подозрения. И внес раскол в наши ряды. И Лу как раз играет ту роль, которую ты отвел ему с самого начала.
Я повернулся к нему. Судя по его резким интонациям, он обиделся.
— Я не в претензии к тебе, Джекоб. И не считаю, что кто-то виноват. Так случилось, и нам теперь нужно искать выход из сложившейся ситуации. — Я улыбнулся ему. — Возможно, это тоже рок. Насупившись, он уставился на могилу.
— Есть и другой вариант: сжечь деньги, — добавил я.
— Ты не сделаешь этого, Хэнк. Это пустая угроза.
Разумеется, он был прав, и я согласно кивнул.
— Речь идет о самой малости, Джекоб. Я же не прошу тебя убить его.
Он не откликнулся. Подняв воротник куртки так, что нижняя часть лица оказалась полностью скрытой, он отвернулся от могилы и посмотрел в сторону Мейн-стрит. Я проследил за направлением его взгляда. Отсюда хорошо просматривался магазин «Рэйклиз», я даже видел окно своего кабинета. Разглядел я и ратушу, и здание почты, и бакалейную лавку. Кругом стояла мертвая тишина.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал я.
— Я не могу так обойтись с ним. Он никогда мне этого не простит.
— Он же будет пьян, Джекоб. И даже не вспомнит, как это случилось.
Как только я произнес эту фразу, мне сразу же стало ясно, что я нащупал верный путь. Брата беспокоил не сам факт предательства, а то, что Лу об этом узнает.
Я тут же ухватился за эту мысль и продолжил натиск.
— Если хочешь, можешь изобразить крайнее удивление, сделать вид, что ничего не знал о магнитофоне. Можешь свалить все на меня, сказав, что я пытался одурачить вас обоих.
Джекоб задумался.
— Это будет всего лишь угрозой? — спросил он. — Мы не дадим ходу этой пленке?
Я кивнул.
— Конечно, это будет лишь гарантией того, что Лу нас не выдаст.
Я видел, что он колеблется, и чуть поднажал.
— Ты же сам говорил, что, если придется выбирать между мной и им, ты примешь мою сторону.
Он ничего не сказал.
— Настал момент выбора, Джекоб. Ты намерен сдержать свое слово?
Он молчал очень долго, не отрывая от меня взгляда. Собака возилась в снегу у его ног, урчала, но мы не обращали на нее никакого внимания. Джекоб сложил руки на животе и уставился на родительскую могилу. Глаза мои уже привыкли к темноте, и я ясно различал его лицо, видел его глаза за стеклами очков. В них сквозила тревога. Наконец Джекоб кивнул головой.
Я попытался хоть как-то приободрить его.
— Почему бы тебе сегодня не прийти к нам поужинать? — неожиданно для себя самого спросил я. — Сара готовит лазань.
Для меня до сих пор остается загадкой, почему я предложил это — то ли из жалости к нему, то ли опасаясь, что если он в этот вечер останется один, то непременно позвонит Лу и предупредит его о заговоре.
Джекоб все глазел на надгробие. Я понимал его душевное состояние: природная пассивность, заторможенная реакция на стресс мешали ему проявить настойчивость, и я знал, что, если мне удастся правильно сыграть на его слабостях, он будет беспрекословно исполнять мою волю. Я двинулся в направлении автостоянки. Мэри-Бет, навострив уши, выбрался из сугроба. Он завилял хвостом и начал тереться о брюки Джекоба.
— Пошли, — сказал я. — Сара готовит по маминому рецепту. Все будет как в старые добрые времена.
Я тронул его за руку и подтолкнул к выходу.
Когда мы приехали домой, Сара возилась на кухне.
— Джекоб пришел ужинать, — крикнул я из прихожей.
Сара выглянула в коридор и помахала нам рукой. Она была в фартуке и с металлической лопаткой в руке. Джекоб робко махнул ей в ответ, но опоздал: она уже снова скрылась на кухне.
Я провел его наверх, в спальню. Мэри-Бет шел за нами по пятам. В комнате было темно, шторы опущены. Когда я зажег свет, то увидел, что постель разобрана. Сара, хотя и оправилась от родов на удивление быстро, все-таки была еще слаба и пока основную часть времени проводила в постели, где рядом с ней обычно спал и ребенок.
Я закрыл за нами дверь и подвел Джекоба к ночному столику. Усадив его на край кровати, я поднял телефонную трубку, осторожно размотал шнур и положил трубку ему на колени.
— Звони Лу, — сказал я.
Он уставился на телефон. Аппарат был старым, из черной пластмассы, с цифровым диском. Казалось,
