вас.
…Вооруженная пистолетом женщина в проходной с любопытством поглядела на Яункална и долго изучала его удостоверение. Затем обратила вопросительный взгляд на Морозова: оно надежней – поверить человеку, а не бумагам. Диспетчер подбодрил ее кивком, и охранница, отодвинув решетчатую створку, открыла им путь в порт.
– Сперва поднимемся ко мне в клетку, – пригласил Морозов и показал на мансарду здания управления: ее сплошь застекленная стена придавала диспетчерской сходство с мастерской художника. – Предупрежу своего напарника и отведу вас к капитану «Булдури»… Не уверен, что он будет в восторге.
Морозов вдруг остановился.
– Честно говоря, мне тоже не очень нравится ваше предприятие. За то, что отваживаете ребят от улицы и вовлекаете в общественную работу – спасибо! Но неужели нельзя было придумать что-нибудь еще? Пусть таможня занимается контрабандистами, это ее задача. С какой стати детям надо шпионить за моряками, привозящими домой подарки, купленные на честно заработанные деньги? Да и в конце-то концов – почему моряку не продать что-нибудь лишнее из вещей? На что тратить валюту, которую нам выплачивает государство? Пропивать в заграничных кабаках? Смешно!.. Человек на многие месяцы оторван от семьи, ему ни в театр сходить, ни за город на прогулку, ишачит день и ночь без выходных – должен же он иметь для себя за это какую-то выгоду. Если б не так, то разве нам спустили бы инструкцию о том, что можно и чего нельзя провозить через границу? Насчет транзисторов там нет ни полслова.
– Я вам всего не сказал, – оправдывался Яункалн. – Пока не имею права. Но мы должны найти след шайки аферистов.
– Ах, вон что?
В возгласе Морозова не было ни тени любопытства или удивления. Он достал из кармана пачку «Элиты», разминая, нервно покрутил сигарету, хотел было зажечь, но вспомнил о запрете и в сердцах выплюнул ее.
– Что, близко взрывчатка?
Вопрос свидетельствовал о незаурядных способностях Яункална к дедукции, а также о незнании английского языка, так как надпись, под которой они стояли, призывала не бросать здесь якорь.
– Поклялся доктору не курить, пока не зарубцуется язва желудка. Сувенир от экваториальных рейсов… А здесь, – он кивнул в сторону штабеля желтых полиэтиленовых мешков, – наш собственный чернозем в смеси с разными удобрениями. Экспортируем в Скандинавские страны для домашних огородиков на скалах. Представляете, во что им обходится килограмм клубники?
Топливная гавань находилась на морском берегу, далеко за рыбокомбинатом. Два огромных танкера ошвартовались по обе стороны длинной эстакады и перекачивали нефть к себе в танки.
– Капитан на берегу, – сказал вахтенный у трапа, – сейчас вызову помполита.
Яункалн впервые в жизни стоял на палубе океанского судна. Даже на речном трамвайчике он ни разу не катался. Но напрасно он прислушивался к себе – сердце билось в обычном ритме, в голове не возникало никаких патетических мыслей. Примерно так же он себя чувствовал, когда после вступительных экзаменов вошел в здание университета, и оказалось, что тут его ожидает не празднество по случаю одержанной победы, а трудовые будни.
В двери надстройки показался средних лет мужчина в форменной блузе офицера торгфлота.
– Желаю удачи! – Морозов повернулся и сбежал по крутому трапу на пирс.
Яункалн проводил диспетчера огорченным взглядом. Он никак не предполагал, что в ходе расследования наткнется не только на конспирацию преступников, но и на ошибочно понимаемую солидарность моряков. Холодно, почти с неприязнью выслушав несколько туманные рассуждения Яункална, первый помощник капитана сухо сообщил:
– Ничего не понимаю! У вас нет ни конкретных подозрений, ни ордера на обыск. А для экскурсии вы выбрали самый неподходящий момент, у меня сейчас гости, поэтому могу вас пригласить только в кают- компанию, если не возражаете.
Это было уютное помещение с несколькими столиками и вращающимися креслами, с пианино, с акварелями на стенах. Лишь круглые иллюминаторы и мебель, привинченная к полу, напоминали, что комната эта в плавучем доме.
– Даже закурить не смею вам предложить. Слышите – работают помпы.
В самом деле непрерывный гул наполнял и даже слегка сотрясал салон.
– К делу или, как говорили древние римляне, ad rem! Вас интересует, возможно ли нелегально провезти из заграницы коробки размером двадцать сантиметров на тридцать? Конечно! Наш боцман однажды побился об заклад с таможенниками, что незаметно приволочет в город живого слона. И проспорил только потому, что ему нигде не удалось раздобыть такого зверя…
– А где можно припрятать такой «corpus delicti»? – Яункалну тоже захотелось блеснуть эрудицией.
Помполит добродушно улыбнулся.
– Способности народа к творчеству безграничны. Есть, например, несколько уже обнаруженных тайников. Видите плафоны на потолке? В пространство между панелью и следующей палубой можно запрятать автомобиль в разобранном виде, если только электрику вздумается возить контрабанду. А вот другой способ. Положите ваши коробки в полиэтиленовый мешочек и опустите на нитке в любую бочку с водой. Не могут же пограничники отвинчивать каждую лампу, подбирать каждую плавающую спичку… Но все это осталось в далеком прошлом, на сегодняшний день нет надобности заниматься обманом. На проходных не заставляют раскрывать чемоданы, вполне достаточно записки капитана или стармеха о том, что член команды несет личные вещи.
– Еще один вопрос. Вы не замечали, что кто-то из вашей команды в последнее время стал жить не по средствам? Скажем, покупать за границей больше, чем остальные?
– Я секретарь первичной парторганизации, товарищ инспектор. Меня интересует, что у человека на уме, в душе, а не в кармане. Хоть я и не отрицаю некоторой связи. Можете не сомневаться: если бы я заметил, что на судне что-то неладно, давно поднял бы тревогу… Но, быть может, вас не устраивают мои объяснения? Поднимитесь на борт к концу дня, тогда будет настоящий капитан, мы тут всего лишь подсменная команда.
– А обычно на этом танкере плавают другие?
– Угадали. Мы подменяли булдурцев, которые сегодня возвращаются после сорокасуточного отпуска. Но я посоветовал бы вам отложить этот разговор до следующего воскресенья, навряд ли сегодня вам удастся что-либо выяснить.
Стало быть, зря он отвлек помполита от его гостей. Настоящая команда «Булдури» уже полтора месяца жила неведомо где. А Яункалн прекрасно помнил, что и в минувший понедельник в комиссионный магазин приносили на продажу «Сикуры». Только неизвестно: настоящие или подделки?..
Чип был далеко не таким больным, как прикидывался, но в последнее время ему все чаще бывало лень заниматься мелкими сделками. Однако не поднять деньги, валявшиеся прямо под ногами, было бы с его стороны непростительной глупостью и даже преступной халатностью! Надо только найти подручных, которые были бы готовы гнуть на него спину, и кинуть им за усердие несколько рублей. До недавнего времени он и сам был бы счастлив так легко заработать – товар с доставкой на дом, клиентов хоть пруд пруди, никакого риска.
Чип вспоминал свои первые самостоятельные шаги. Сколько ему было, когда он, после седьмого класса, приехал в Вентспилс, чтобы пристроиться на какое-нибудь судно? Не больше пятнадцати. В море он так и не ушел, в колхоз возвращаться не хотелось, и он поступил в профтехучилище. Другим ученикам из дому присылали посылки с продуктами, а родители Чипа понадеялись на проживавшего в Вентспилсе родственника. Он никогда не отказывал мальчику в тарелке похлебки, но, как бы невзначай, в доме дяди Чипа всегда поджидала какая-нибудь работенка – то надо наколоть и натаскать дров, то тротуар расчистить от снега, то помочь починить крышу. Дядя посылал его даже сдавать пустые бутылки, а потом дотошно пересчитывал мелочь. Стибрить у дяди права на управление мотоциклом Чипа заставила в первую очередь жажда мести. Написать анонимное письмо и потребовать выкуп он додумался уже потом. Эта затея сошла ему с рук чисто случайно – милиция действовала еще более неумело, чем юный начинающий аферист. Свой следующий «бизнес» Чип проворачивал куда осмотрительней. Стащив в мастерской, где работал, два бидона свинцовых белил, сам же заявил в милицию о пропаже. Потом разлил краску по небольшим банкам
