взобрался на тело морского левиафана и стал бродить вокруг рубки в поисках двери. Нашел.
— Помогите открыть, — позвал он.
Из открывшегося люка-двери выпорхнул запах спертого воздуха и запустения. Варяг тут же включил дозиметр, приказав Николаю и Славику отойти от лодки.
— Норма! — махнул он рукой спустя несколько минут.
Они вернулись на корпус.
— Так, парни, ждите тут. Я гляну, что там. Может, вахтенный журнал найду.
— Может, не надо лезть туда? — поежился Николай.
— Да она мертвая. Внутри холод, как снаружи. Там нет ничего живого. Все. Я пошел.
Яхонтов включил фонарь и исчез в недрах субмарины.
Николай тоже включил фонарь и осветил узкое пространство за дверью. Один люк вел вниз, куда и ушел Варяг. Вверх тянулась вертикальная лестница.
— Эта на мостик ведет. Славик, давай поднимемся.
— Давай, — пожал плечами Сквернослов.
Они взобрались наверх и, распахнув люк, расположились на капитанском мостике. Николай осмотрелся, подставляя лицо ледяному ветру и поднимая воротник бушлата. Представил себя на какой-то миг капитаном бороздящей океан субмарины. Вот, наверное, было здорово. Романтика. Чувство ответственности и ощущение подчиненной ему силы. Но… Вот приходит приказ из штаба. Применить ядерное оружие по заданным целям. Без объяснения причин. Просто применить, и все. И нет больше никакой гордости и романтики. Ничего больше нет… И сразу расхотелось представлять себя капитаном этой машины смерти.
— Как думаешь, Колян, почему ее бросили? — спросил Вячеслав.
— Не знаю. Может, уже смысла в ней не было? Кругом лед. Надо было уходить на континент.
— Н-да… Интересно, а тут ракеты еще есть? Был бы с нами Крест, так он и шмальнуть ими смог бы по ХАРПу, и сказочке конец.
Варяга уже не было очень долго, и его товарищи стали беспокоиться. Однако вскоре зловещая тишина, царившая внизу, нарушилась металлическим постукиванием. Постукивание было все громче… Потому что ближе… И стало ясно, что это Варяг карабкается по вертикальной лестнице.
— Черт! А мы уже думали, край тебе, и хотели эту посудину гранатами закидать, — усмехнулся Сквернослов, облегченно вздохнув.
— Ума у тебя как не было, так и нет, — пробормотал Яхонтов, взобравшись на мостик и отдышавшись.
— Ну, что там? — спросил Николай, выжидающе глядя на старшего товарища.
— Короче, как и следовало ожидать, лодка давно заброшена. Реактор заглушён. Но, что примечательно, все ядерное оружие, все торпеды на месте. Лодка в войне не участвовала.
— Как так? — удивился Славик.
— А вот. — Яхонтов извлек из-за пазухи большую книгу, — вахтенный журнал или что-то в этом роде. Я немного понимаю, что написано. Разговорный английский мне, конечно, легче понять, чем писанину, но и тут кое-что разобрал. Короче. Писал, как я понял, капитан. Когда вся бодяга началась, он решил не выполнять приказ командования и не применять оружия.
— Даже так, — усмехнулся Сквернослов.
— Да вот, представь себе. Именно так. Экипаж лодки разделился на две части. Одни за капитана и против войны. Другие наоборот. Хотели ударить по… гад дэм коммиз энд факинг барбарианс… Тьфу, блин… Язык сломаешь.
— А что это значит? — спросил Николай.
— Форменная идиотия и ощущение собственного превосходства. Ну да не суть. Короче, побились они крепко. Жертвы были. И капитан предложил высадиться на берег и провести футбольный матч между враждующими сторонами. Кто победит, того решение и будет окончательным. Даже если победит фракция милитаристов, то он применит оружие, подчинившись их воле.
— И что? — Славик снова усмехнулся.
— Сыграли.
— И кто победил?
— Те, кто хотел воевать.
— Я что-то не понял, — развел руками Васнецов. — Но ведь оружие все равно на месте.
— Именно, — кивнул Варяг.
— А почему?
— Те, кто был против насилия и проиграл в матче, поняв свое поражение, перестреляли тех, кто хотел выполнить приказ командования.
Васнецов поежился. Такого поворота он вообще не ожидал. Как-то странно было себе представить, как выигравшие люди кричат от радости за победу и предвкушают применение оружия… Выполнение своей работы… Того, чему их учили… Но те, кто, казалось бы, должен был быть гуманным из-за своего решения не применять ядерное оружие, просто убили их, нарушив договор… Как все странно…
— Выходит, — пробормотал он, — чтобы остановить насилие, надо насилие применить?
— Вопрос на целое тысячелетие, — вздохнул Яхонтов.
— Значит, они оружие так и не применили, а вот наш Людоед… — покачал головой Сквернослов.
— Славик, у них во много раз было больше атомных подлодок. У них во много раз было больше стратегических бомбардировщиков. У них масса авианосцев, самолеты с которых могли нести ядерные бомбы. У них куча баллистических ракет. Когда мы договаривались их обоюдно сокращать, то мы свои резали, а они складировали…
— И у них ХАРП, — мрачно добавил Николай. — То, что сделал Людоед, не идет ни в какое сравнение… Если бы каждый капитан поступил как этот… то и Людоеду не пришлось бы, наверное…
— Ладно, — вздохнул Сквернослов. — Поехали дальше. У них ведь еще остался ХАРП.
Луноход продолжил движение, оставив позади заброшенную лодку с номером 593, которая так и чернела на белизне ледяной пустыни, оттого что постоянный ветер, хозяйничающий здесь, не давал субмарине обрасти снегом. Луноход взобрался на берег Малого Диомида, который еще назывался островом Крузенштерна или, по-эскимосски, Ингалик. Противоположный.
Машина упорно пересекала торчащую из замерзшего пролива плоскую глыбу, пока Варяг не приказал остановиться. Перед машиной из снега виднелась какая-то трубка, припорошенная снегом. Они вышли и осторожно приблизились к ней. Теперь было ясно, что это нечто наподобие флагштока, что установил Яхонтов на предыдущем острове. Его повалило ветром и занесло снегом. Путники раскопали его. На нем, разумеется, был американский звездно-полосатый флаг.
Вячеслав поморщился.
Однако Варяг стал водружать его на место.
— Ты зачем это делаешь? — фыркнул Сквернослов. — Брось.
— Помог бы лучше, — проворчал Яхонтов.
— Вот еще! Да его сжечь надо!
— Чего ради?
— Они же враги! — Вячеслав уже негодовал.
— Кто и кому враги? Простые люди враги? Простые люди, которые тоже любили свою страну, как и мы? Которые тоже любили свой флаг? Которые так же любили своих детей? Я наш флаг для и от имени простых людей ставил. Не политиков. И их флаг тоже. Просто ради тех, кто еще жив. Понимаешь? Война окончена! Все! Мир!
— Но… Блин, но это же Америка! Это их чертов флаг!
— А еще это флаг страны Луи Армстронга и Дина Рида! Марка Твена и… И черт возьми, Славик, было же и в Америке много чего хорошего!
— Что, например?! А?!
Варяг задумался. Потом развел руками.
— Например, Симпсоны, — сказал он, успокоившись. Николай молча воткнул флагшток в снег и
