Варяг принялся помогать вынимать железки. Наконец ручка освободилась и стала крутиться с бешеной скоростью. Кто-то вращал ее с той стороны. Все приготовили оружие.
— Блин, да сколько ей оборотов надо? — пробормотал Яхонтов, и створка наконец со скрипом стала отъезжать в сторону.
— Аллилуйя! — раздался из щели вопль Людоеда. Он вывалился в открывшийся проем, весь в крови, и одежда его была изодрана в клочья. — Закрывайте! Быстро!
Николай и Варяг, задвинув дверь, стали проворачивать ручку обратно. Вдруг Яхонтов зашатался и схватился за голову.
— Черт, что такое… — пробормотал он.
— Это они, — выдохнул Крест. — Все, Коля, уводи ребят. Сейчас им худо будет. Они не выдержат. Давай живее.
— А ты? — Васнецов схватил Варяга под руку.
— Пулемет. Я один задолбаюсь его тащить. Это ведь не в амбальском костюме, где кронштейны, которые массу этого ствола по телу распределяют. Поэтому выпущу в них все, что есть, когда они ворвутся. Напомню им про резню, что батя твой учинил. Ну а потом догоню вас. Валите к луноходу и ждите там меня. Но если услышите взрыв, значит, ждать не надо. У меня две гранаты. Значит, я и себя, и их… Понял?
— Да…
— Все! Валите, быстро!
Сквернослов уже корчился на полу, хватаясь за виски, и стонал. Увлекая за собой Яхонтова, Васнецов подхватил и Славика. Варяг, который оказался выносливее, хоть и с трудом, но помог ему идти.
Они бросились к выходу. Позади раздался скрип открывающейся двери.
— Коля, спасибо, что дверь открыл! Глупо, но благородно! — раздался крик Людоеда. Затем свист раскручивающихся стволов. — И-и-и-и… Начали!!!
Пулемет загрохотал, поливая ворвавшихся в зал молохитов свинцом, как когда-то это делал его отец, майор Николай Васнецов.
— Говорил же я, сваливать надо без всяких приключений, — пробормотал Варяг, когда они оказались на улице.
Сквернослов, похоже, тоже пришел в себя и шел уже сам.
Облака спустились совсем низко и окутывали все вокруг. Холод снова, как обычно, ударил по телу. Но он был теперь приятен. Это лучше, чем там, в подземелье, среди этих тварей.
— Вы как? — спросил Николай.
— Лучше уже, — пробормотал Сквернослов.
— Идите к машине, а я обратно. Помогу Людоеду, — торопливо сказал Васнецов.
И раздался взрыв…
Все замерли.
— Нет, — выдохнул Васнецов. — Это ведь не он.
— Да, громыхнуло не внутри, — прокряхтел Варяг. — Это, кажется, на восточном склоне.
— Точно?!
Николай обрадовался, что это не тот взрыв, о котором говорил Илья, и бросился в сторону восточного склона. Он услышал еще один взрыв. Да. Это не в подземелье. Но что это тогда?
— Стой, Коля! Там обрыв! — услышал он вопль Славика и почувствовал, как снег, в который он проваливался только что по пояс, уходит у него из-под ног.
Огромный сугроб сорвался вниз, увлекая за собой Николая.
«Что, все?» — пронеслась одна-единственная мысль, и он почувствовал, как врезается в пласт ползущего снега и кубарем катится по практически отвесному склону вниз, вперемешку со снежными комьями.
Трудно было оценить, какое расстояние он так пролетел, но через какое-то время он осознал, что остановился и завален снегом. Васнецов стал судорожно работать руками, пытаясь разгрести то, что его завалило. Он не боялся так молохитов, как боялся сейчас снега. Он работал все быстрее и быстрее, пока силы не стали покидать его. Но когда он понял, что больше не может выкапывать самого себя, то почувствовал морозный ветер и ледяной воздух. Руки, плечи и голова торчали из сугроба. Он свободен. Почти. Осталось выбраться полностью. Но сил на это уже нет. И снег очень рыхлый и вязкий. Где-то очень далеко грянул еще один взрыв. Васнецов несколько раз попытался вылезти из объятий этого сугроба, но безрезультатно. Он уткнулся лицом в снег и захныкал совсем как ребенок.
— Как глупо-то… — простонал он в отчаянии.
Устало подняв голову, он увидел нечто странное. Пятна света вырисовывались из серого тумана низкой облачности и становились все ближе и отчетливей. Свет был парным. Стало ясно, что это фары. И… к нему шел оборотень. Тот же самый костюм с пластинами вороненой стали. Маска с черными матовыми линзами глаз и фильтрами на скулах. Натянутый на голову капюшон. Вместо пресловутого пулемета какой- то странный автомат с оптикой. Он шел прямо к нему, Николаю.
— Не может быть, — прошептал сам себе Васнецов.
Еще невероятнее было то, что следом шли еще трое таких же, облаченных в броню, существ! Но фантасмагоричность и нереальность картины довершили те самые фары. Из тумана показался луноход… и еще один… третий… четвертый… пятый… Они ползли вверх по склону. Вот из одного вместо перископа торчит еще один оборотень. С пулеметом.
Куча оборотней, куча луноходов…
— А-а-а-а, — выдохнул Николай и расхохотался, — так это я опять брежу! Глюки текущего момента! Чертовы видения!
Он откинул голову назад и залился истерическим хохотом. Оборотни подхватили его за руки и вытащили из сугроба. Васнецов продолжал хохотать и отмахиваться от них.
— Чертовы глюки! Подите вы прочь! — смеялся он, не в силах устоять на ногах и чувствуя, что скоро потеряет сознание от чудовищного напряжения сил, от нереальности происходящего.
Фильтры оборотней загудели. И только отдаленные уголки разума позволили ему понять, что они разговаривают. Причем на понятном ему языке.
— Что это с ним?
— Похоже на нервный шок. Сделай ему укол.
Укол последовал незамедлительно. Прямо в шею. Николай упал на колени.
У кого-то из них зашипела на груди рация.
— Командир, наблюдаю точно такую машину, как у нас. У них точно такой транспорт.
— Не может быть.
— Говорит пятый, подтверждаю. Совершенно идентичная машина. Они там, похоже, все осиное гнездо разворошили.
— Будьте внимательны. Это что-то странное.
— Говорит отряд «Плутоний». Восточный вход расчищен. Начинаем зачистку.
— Принято.
Васнецов, чувствуя, что теряет сознание, из последних сил поднял голову.
— Вы кто, мать вашу, такие? — выдохнул он.
Тот, что стоял перед ним и кого рация назвала командиром, опустил голову и посмотрел на Николая своими выпуклыми круглыми черными линзами. Из его фильтров донесся громовой бас:
— Рейдеры.
4
БРАТСТВО
Он проснулся. Казалось, его разбудил запах. Рядом с кроватью на столике стояла фарфоровая чашка, источающая приятный аромат, и свежее печенье в маленькой тарелке. Он лежал в теплой постели,
